Шелкопляс Н.А.

Ш 43 Смертная казнь в России: история становления и
развития (IX - середина XIX вв.) - Мн.: Амалфея,

2000. - 112 с.

ISBN 985-441-076-5.

Работа посвящена проблеме введения в России смертной
казни как уголовного наказания и охватывает ее историю от
возникновения до середины XIX в. Смертная казнь анализируется
не только как многогранное явление, но и как состояние
правосознания.

Книга адресуется преподавателям, аспирантам, студентам
высших учебных заведений, юристам, историкам и всем, кто
интересуется историей применения смертной казни в России.

УДК 343.25(470)(091)
ББК 67.408(2.Рос.)

© Шелкопляс Н.А., 2000

ISBN 985-441-076-5 © Оформление. ООО «Амалфея», 2000

ВВЕДЕНИЕ

По словам авторитетнейшего историка права
Н.Д. Сергеевского, «науки общественные и юридические
знают такие вопросы, которые никогда не могут
потерять своего значения, которые из века в век привлекают
к себе критическую мысль человека и останутся
вечно новыми. Это суть именно те вопросы,
разрешение которых связано с прогрессом природы
человека, с изменением его психических свойств и
социальных отношений. Идут годы, проходят столетия,
но в ряду вопросов такого рода едва ли не первое
место занимает вопрос о том явлении нашей
государственной жизни, которое принято называть
смертной казнью и которое состоит в лишении жизни
одного гражданина силою всех прочих граждан за
совершенное им нарушение установленного порядка
общежития»1. Действительно, трудно назвать такого
философа или правоведа, который не обращался бы
к теме смертной казни. И. Кант, Г. Гегель,, Ш. Люкас,
Ч. Беккариа, Ч. Ломброзо, К. Миттермайер, С. Викторский,
Н. Таганцев, Н. Загоскин, А. Кистяковский,
М. Гернет и многие другие посвятили этой проблеме
свои научные исследования.

Современное положение института смертной казни
в системе уголовных наказаний — лишь следствие
развития этого явления. Причины его необходимо

----------------------------------------
' Сергеевский Н.Д. Лишение жизни как уголовное наказание//
Юридический вестник. 1879. № 6. С. 829—830.

искать в глубоком прошлом. История формирования
института смертной казни имеет не только практическую
сторону, это еще и история развития взглядов: отношения
к смертной казни как государства, так и всего
общества и лучших его представителей.

В России движение против применения смертной
казни начинается с конца XVIII века, но наибольшую
силу оно приобретает в конце XIX — начале XX столетия.
Протест против смертной казни исходил со стороны
выдающихся юристов того времени, всего
общества в целом. О масштабах этого протеста можно
судить по тому, что только за девять лет (с 1860
по 1869 год) было написано 162 работы на эту тему,
из которых 127 — против смертной казни и 35 — за
ее применение. В дискуссии по вопросу о смертной
казни участвовали газеты «Право», «Юридический вестник
», «Московский еженедельник», «Журнал гражданского
и уголовного права» и ряд других
периодических изданий России. В полемику были втянуты
юристы-практики, юристы-теоретики, профессора
университетов, публицисты, представители
различных слоев общества.

Монографии и сборники статей, посвященные данной
теме, отличаются глубокими научными выкладками
и четкими обобщениями. Среди них — работа
А. Кистяковского «Исследования о смертной казни», в
которой он анализирует опыт применения смертной
казни в различных странах Европы, приводит статистические
данные. В работах Н.Д. Сергеевского «Лишение
жизни как уголовное наказание» и «Наказание
в русском праве XVII века» дана характеристика научных
приемов исследования смертной казни, анализ ее

законодательного закрепления и фактического применения
в России. Подробную характеристику смертной
казни на различных этапах развития государства в
России дает Н.П. Загоскин в «Очерках истории смертной
казни в России». На основе анализа летописей и
законодательного материала Н.С.Таганцев в книге
«Смертная казнь» раскрывает картину применения
смертной казни в России. Книга М.М.Гернета «Смертная
казнь» ценна статистическими данными о применении
смертной казни в России и в Европе, на
основании которых он соотносит отмену или введение
смертной казни с ростом преступности. Кроме того, в
его работе приведены интересные данные, раскрывающие
отношение к смертной казни различных слоев
населения. Работа С. Викторского «История смертной
казни и современное ее состояние» отличается детальным
исследованием развития смертной казни по
наиболее важным законодательным актам России. От
других работ она отличается подробностью и многосторонностью
рассмотрения вопроса истории смертной
казни в России и убедительностью аргументации.

Из сборников статей более всего хотелось бы отметить
сборники «О смертной казни. Мнение русских
криминалистов» и «Против смертной казни» под редакцией
М.Гернета. Они интересны тем, что раскрывают
мнение не только одного автора, но и многих
юристов, философов, историков и публицистов.

Под влиянием социально-политической обстановки,
сложившейся в России к началу XX века, уровень правосознания'
российского общества неизмеримо вырос.
Смертная казнь как вид наказания была близка к полной
в это время отмене. Но этого не произошло.
Смертная казнь по-прежнему занимает ведущее место
в системе уголовных наказаний ряда стран, в том числе
и России.

К сожалению, вместе с процессом гуманизации
нашего общества вопрос о смертной казни стал затушевываться,
стыдливо замалчиваться, число современных
исследований по нему уменьшилось. Но издание
в 1988 году сборника статей «Смертная казнь: за и против
» оставляет надежду, что научная мысль откроет новый
этап, который приведет к отмене смертной казни.
----------------
Вернуться к-изучению истоков применения смертной
казни, проанализировать ее эволюцию в истории
России — значит познать ее настоящее и будущее.
Этой задаче и посвящена данная работа.

ГЛАВА I.

СМЕРТНАЯ КАЗНЬ И ЕЕ МЕСТО

В СИСТЕМЕ УГОЛОВНЫХ
НАКАЗАНИЙ ФЕОДАЛЬНОГО

ПРАВА РОССИИ (IX — XVII ВВ.)

Смертная казнь как уголовное
наказание (IX—XIV вв.)

В древности не применялась смертная казнь в современном
смысле этого слова, то есть смертная казнь
не существовала как наказание, налагаемое по воле
государства. В то время существовал институт кровной
мести. Кровная месть — это «возмездие, воздаяние
злом за зло, совершенное руками частного лица —
потерпевшего»1. По мнению историка Н;П. Загоскина,
«кровная месть — это право мстить за обиду, к понятию
которой сводится уголовное правонарушение»2. В
основе кровной мести лежит принцип талиона: кровь
за кровь, зуб за зуб.

1 Малиновский И. Кровавая месть й смертные казни// Право.
1909. № 4. С. 221.
2 Загоскин Н.П. Очерк истории смертной казни в России. Казань,
1892. С. 14.

В период, когда человек стоял на низшей ступени
своего развития, месть была проявлением животного
инстинкта самосохранения. По мере повторения случаев
мести выработалось положение, суть которого
заключалась в. том, что за обиду не только можно, но
и должно мстить. Месть была не простым «императивом
правового сознания, но и актом религиозным, необходимым
для «освещения» души убитого, для
доставления мира в загробной жизни»1. С этого времени
кровная месть — уже не акт необузданных чувств
человека, а «право, санкционированное юридическими
нормами, и вместе с тем нравственный долг, религиозная
обязанность»2. Таким определением мести
И. Малиновский подчеркивает ее социальный, а не биологический
характер.

Существование кровной мести на Руси — бесспорный
факт. Об этом свидетельствуют не только древнерусские
летописи, но и сочинения византийских
авторов. В частности, Маврикий Стратег, император
Византии (582 — 602 гг.), писал об обычаях славян:
«Если бы оказалось, что по нерадению того, кто принимает
у себя иноземца, последний потерпел (какойлибо)
ущерб, принимавший его раньше начинает войну
(против виновного), считая долгом чести отомстить за
чужеземца»3. Восточные авторы тоже упоминали этот
обычай. В анонимном сочинении «Моджмал ат-Таварих
» (1129 г.) приводится легенда о возникновении
мести: «У Руса был сын, которому в схватке с каким

1 Загоскин Н.П. Очерк истории смертной казни в России. Казань,

1892. С. 14.
2 Малиновский И. Кровавая месть и смертные казни/7 Право.
1909. № 4. С. 222.

3 Сборник документов по истории СССР. Часть I. М., 1970. С. 25.

8

то человеком разбили голову. Он пришел к отцу весь
в крови. Тот ему сказал: «Иди и порази его!». Сын
так и сделал. И остался такой обычай, что если ктолибо
(русов) ранит, они не успокоятся, пока не отомстят
»1.

С возникновением и усилением государственной
власти кровная месть не могла больше выполнять
функции пресечения нарушений норм общественного
порядка, так как она несла в себе стихийность и произвол
частного лица. Государство же претендовало на
единоличное применение мер принуждения по отношению
к нарушителям.
*, Но традиции кровной мести уходили глубоко в сознание
древних славян, поэтому этот обычай пережил
ж них даже образование государства. Еще в договорах
911 , 945 годов Руси с Византией фигурирует кровная
месть: «А еще убьеть хрестеянин русина или русин
хрестеянина да держим будет створивый убийство от
ближних убьенаго, да убьють и»2. Как видим, круг
мстителей не очерчен.

Процесс отмирания кровной мести шел медленно.
Первоначально ограничилось число «обид», за которые
можно было мстить, затем постепенно сузился
круг мстителей. Фактором, окончательно подорвавшим
господство кровной мести, стал сложившийся обычай
денежного выкупа за нанесенную обиду. Убийца мог
предпринять попытку примирения. В случае согласия
потерпевшей стороны совершался обряд символической
мести, «при котором преступник, при торжественной
обстановке, на коленях вручает мстителю орудие
-------------------
1 Сборник документов по истории СССР. Часть I. М., 1970. С. 48—49.
2 Там же. С. 62.

убийства, после чего тот со словами: «Я тебя оживляю!
», объявляет убийце примирение и отпускает его»1.
В соответствии с древними обычаями, членам своего
рода не мстили. Как отмечает С.Викторский, ограничение
кровной мести выразилось « в том, что преступников
— членов иного рода — чаще уже щадят, как
своих, создавая для этого на первых порах фикцию
родства между обиженными и обидчиком и устанавливая
это родство, побратимство выполнением известных
обрядов»2.

Кровная месть, являясь пережитком родового
строя, все еще сохраняется, хотя число случаев ее
осуществления сокращается. Государство вынуждено
с этим считаться. В Краткой редакции «Русской Правды
» законодательно закрепляется право кровной мести
за убийство. Но круг родственников, участвующих
в ней, уже строго определен: «Убьет муж мужа, то
мстить брату брата, или сынове отца, либо отцу сына,
или брату-чаду, либо сестрину сынове». В этой статье
закрепляется обычай денежного выкупа в случае отсутствия
законных мстителей: «Аще не будет кто
мьстя, то 40 гривен за голову». Можно предположить,
что кровная месть в этот период принимает несколько
другой характер: в осуществление ее вмешивается суд.
Вероятнее всего, существует месть как досудебная,
так и послесудебная. В первом случае «мститель заявляет
суду о совершившемся акте мести, суд, получив
такое заявление, как бы санкционирует уже

1 Загоскин Н.П. Очерк истории смертной казни в России. Казань,

1892. С. 15.
2 Викторский С.К. История смертной казни в России и современное
ее состояние/ Ученые записки императорского Московского
университета. Вып. 41. М., 1912. С. 4.

10

осуществленную месть, признает ее правильной и освобождает
мстителя от ответственности. Позже суд
постановляет смертный приговор, а мститель приводит
его в исполнение, убивает ответчика, — такая
расправа с обидчиком — отчасти месть, ибо совершается
руками частного лица, отчасти смертная казнь,
ибо совершается по воле государства»1. В пользу этого
положения говорит отрывок из «Повести временных
лет», в котором рассказывается о том, как
посланный князем Святославом для сбора дани Ян,
сын Вышатин, передает волхвов родственникам убитых
ими женщин для осуществления мести. «И рече
Янь повозником: «Ци кому вас кто родин убьен от
сею?» Они же реша: «Мне мати, другому сестра, иному
роженья». Он же рече им: «Мстити своих». Они же
поимши, убиша я и повесиша я на дубе: отмьстье приимша
от бога по правде»2.

Окончательная отмена кровной мести произошла в
начале 50-х годов XI века на междукняжеском съезде
и в XII веке была законодательно оформлена в Пространной
редакции «Русской Правды», в статье 2 которой
говорится: «По Ярославе же паки совкупишеся
сынове его: Изяслав, Святослав, Всеволод и мужи их:
Коснячко, Перенег, Никифор и отложиша убиение за
голову, но кунами ся выкупати». Денежный выкуп, который
уплачивал убийца, состоял из двух частей; виры
и головничества. Вира шла в пользу князя, в его
казну, а головничество предназначалось родственникам
потерпевшего.

1 Малиновский И. Кровавая месть и смертные казни// Право.
1909. № 4. С. 225.
Сборник документов по истории СССР. Часть I. М., 1970. С. 107.

11

Практику применения и распространения вирной
системы на Руси отражает договор Смоленска с Ригой
и Готским берегом 1229 года, в статье 1 которого
находим положение: « Аже будеть свободный человек
убит, 10 гривен серебра за голову». Договор не предусматривал
смертной казни, полагающейся по
немецким законам. Русские не поступаются своим правосознанием,
отрицающим смертную казнь, даже в
интересах международных отношений.

Таким образом, ограничение, а затем и отмена
кровной мести знаменует эволюцию воззрений на преступление
и наказание. На смену частному воззрению
приходит государственное. Причины отмирания института
кровной мести понятны. Как пишет И. Малиновский,
«в условиях быта государственного самоуправство
и кровавая месть неуместны... Для охраны своих прав,
для защиты себя от насилия человек должен обращаться
к содействию органов государственной власти,
а не к личному принуждению»1. Государство выступает
монополистом принуждения.

Существует, и ряд других причин:

1. Кровная месть выполняла свои функции и была
востребована в обществе равных. Каждый имел равное
право на защиту своих прав, кровная месть отвечала
интересам всего общества, так как была
единственным средством охраны индивида от преступных
посягательств. С появлением имущественного неравенства
былая монолитность членов общества
исчезает. Класс имущих, получая преимущество над
1 Малиновский И. Кровавая месть и смертная казнь// Право.
1909. № 4. С. 225.

12

неимущими, не мог быть удовлетворен кровной местью,
которая ставила всех в равное положение. Представители
его были готовы выкупить свою жизнь, так
как сделать это для них было гораздо легче, чем беднейшим
сородичам. Так складывался обычай денежных
выкупов.

2. На исчезновение кровной мести повлиял распад
родового строя. Место рода занимает семья. Круг
мстителей соответственно ограничивается рамками патриархальной
семьи.
Если обобщить все вышесказанное, то можно сделать
вывод, что кровная месть исчезла в результате
закономерного объективного процесса общественно-
экономического развития.

Как уже отмечалось, смертная казнь возникла из
института кровной мести. Но между ними существует
и огромное различие. В этом плане интерес представляет
сжатая характеристика смертной казни и кровной
мести, которую дает Н.П. Загоскин. Он пишет:
«Между обоими понятиями нет никаких точек соприкосновения,
кроме факта лишения и в том и в другом
случае преступника жизни. В основе кровавой мести
лежит начало частного возмездия, в основе смертной
казни лежит требование публичного возмездия, вызываемое
предполагаемыми интересами государственной
безопасности, стремлением восстановить общественный
мир, нарушенный злою волею преступника. При
кровавой мести преследование преступника — дело
частное, при смертной казни оно является делом публичным,
государственным. Кровавая месть допускает
возможность примирения, мировой сделки мстителя с
преступником; в смертной казни такого частного при

мирения быть не может, но может совершиться лишь
помилование преступника самою, преследующею его,
общественной властью».

Это различие между смертной казнью и кровной
местью ощущалось и древним законодательством, в
нем — причина перехода от кровной мести к системе
вир, а не к смертной казни. Система вир сочетала в
себе и частное, и государственное начало в наказании.
Вира, идущая князю, — олицетворение государственного
начала, головничество — частного.

Почвой, подготовившей зарождение смертной казни
на Руси, было христианство. По мнению Н.С. Таганцева,
а также современного исследователя
М.Г. Миненка, именно под влиянием византийского духовенства
первоначально появляется институт смертной
казни. «С появлением христианства, — замечает
М.Г. Миненок, — на Руси духовенство стало проводить
в жизнь не только догмы христианской религии,
но и основы византийского права. Это объясняется
влиятельным положением духовенства, а также потребностью
урегулировать общественные отношения нормами
гражданского и уголовного права. Нормы и
правила были позаимствованы из византийского сборника
церковно-светских законов — «Кормчей книги».
Блестящее подтверждение этого предположения дает
нам «Повесть временных лет», в которой рассказывается,
как великий князь Владимир Святославович вводит
смертную казнь по совету епископов в 996 году.
Однако в этот раз смертная казнь не привилась на
русской земле, так как вскоре Владимир возвратился
к системе вир. О негативном отношении к смертной
казни со стороны некоторых русских князей свидетельствует
«Поучение» Владимира Мономаха, в кото

ром он в назидание потомкам говорит: «Ни права, ни
крива не убивайте, не повелевайте убити его, аще будет
повинен смерти, — душа не погубляйте никакие
же крестьян».

Картина применения смертной казни складывается
из летописных рассказов. Так, в «Повести временных
лет» указывается на казнь Мстиславом в 1069
году семидесяти человек киевлян — за то, что они
участвовали в изгнании его отца Изяслава из Киева и
освободили Всеслава. Н.П. Загоскин считает, что в описываемом
случае имели место не смертная казнь, а
убийства, являющиеся «отражением смут и усобиц,
возникших на почве междукняжеских отношений, так
как эти убийства были результатом борьбы грубой
силы, жажды мести, разнузданности страстей, но никаким
образом не могут быть признаны актом уголовного
правосудия»1.

Существуют и прямые указания или повествования
0 применении смертной казни. Так, в 1071 году в Новгороде
был предан казни волхв за публичное порицание
веры Христовой, в 1157 году был сожжен в Киеве
еретик Мартин, в 1379 году при Дмитрии Донском был
казнен в Москве, как изменник, Вельяминов, сын новгородского
тысяцкого, а в 1383 году, тоже за измену —
сурожский гость Некомат.2 В 1227 году были сожжены
в Новгороде четыре волхва, обвиненные в колдовстве,
в 1230 году там же во время голода бояре присуждали
к сожжению граждан, доведенных крайностью до
людоедства.3

1 Загоскин Н.П. Очерк истории смертной казни в России. Казань,
1892. С. 27.
2 Таганцев Н.С. Смертная казнь. СПб., 1913. С. 58.

Загоскин Н.П. Очерк истории смертной казни в России. Казань,
1892. С. 23.

Приведенные примеры, свидетельствующие о случаях
смертной казни до и после «Русской Правды»,
не позволяют согласиться с мнением современного
ученого-юриста Р.Л. Хачатурова, который утверждает:
«Исследование истории древнерусского права свидетельствует
о том что до XI века на Руси обычным
правом, затем и законами киевских князей предусматривалась
смертная казнь, которая была отменена
Русской Правдой». Ряд авторов показали, что смертная
казнь была известна в Древней Руси, но приводилась
в исполнение редко и во многих случаях ее
применение в этот период граничило, как правило, с
произволом правителей.

2.
Осуществление смертной казни |
в XV — конце XVI вв. |
Социально-экономические особенности периода
укрепления и развития Московского централизованного
государства, дальнейшее закрепощение крестьян и
усиление классовой борьбы повлияли на репрессивность
уголовно-правовых норм.

Развитие права идет параллельно с развитием государственной
власти. Предыдущий период развития
права подготовил законодательное закрепление
смертной казни. В 1389 году в Двинской уставной
грамоте впервые на Руси была санкционирована

смертная казнь. Она назначалась только за одно преступление
— кражу, совершенную в третий раз: «а
уличат втретьи, ино повесити». Такое суровое наказание
налагается именно за рецидивное преступление.
Неудивительно, что за убийство смертная казнь не определена,
сохраняется денежный выкуп, так как законодатель
в первую очередь защищал имущественные
права лица. Кража как преступление, совершаемое наиболее
часто, представляло для общества, а особенно
для класса имущих, значительную опасность. Основанием
введения смертной казни послужил принцип устрашения
и ограждения общества от преступника.

Начиная с Двинской уставной грамоты и вплоть до
XVIII века, число деяний, за которые назначалась
смертная казнь, неуклонно возрастало. Распространению
смертной казни, проникнувшей в закон в качестве
официально признанного наказания, уже ничего
не препятствовало. Даже общественное мнение постепенно
смирилось со смертной казнью. «Применение
смертной казни к виновным именно в повторных кражах,
и лихим людям, а не к иным преступникам, имело,
кажется, еще одно печальное последствие: оно
способствовало постепенному примирению населения
со смертной казнью, до того времени противной его
правосознанию», — делает вывод С. Викторский1.

В XV веке число деяний, наказываемых смертной
казнью, резко возрастает. Так, в Псковской судной грамоте
1467 года упоминается уже пять таких деяний:
^ кража из церкви,

1 Викторский С.К. История смертной казни в России и современное
ее состояние/ Ученые записки императорского Московского
Университета. Вып. 41. М., 1912. С. 25.

> конокрадство,
> государственная измена, передача неприятелю тайг
ных сведений,

> поджог,
> простая кража, совершенная в третий раз.

Таким образом, в XV веке смертная казнь занимает
значительное место среди других наказаний.
Представляет интерес тот факт, что ни в одной статье
Псковской судной грамоты, также как и в Двинской
уставной грамоте, нет ни слова о наказании смертной
казнью убийства. Даже квалифицированное убийство
(отцеубийство, братоубийство) не карается смертью.

Одним из важнейших правовых источников, по
которому можно судить о развитии уголовного права
в России, является Судебник 1497 года, принятый
Иваном III. Именно в нем отражается дальнейшее усиление
репрессивного характера уголовного права.
В Судебнике среди наказаний главенствующее место
занимает смертная казнь. Профессор А. Кистяковский
указывал на причину частого применения смертной
казни, связывая это прежде всего с развитием общества
и государства. Он писал: «В основу всех обществ
легло рабство или состояние бесправия и беззащитности
целых масс народа, еще не окрепшее общество
и государство должны были энергически защищать
свое существование от нападений. Вот почему образование
государства везде и всегда сопровождалось
обильными казнями»1. Действительно, Судебник
Ивана III появился в период активного формирования

1 Кистяковский А.Ф. Исследования о смертной казни. СПб, 1896.
С. 269-270.

18

централизованного Русского государства и в начальный
период юридического закрепощения крестьян. По
подсчетам Н. Таганцева, Н. Сергеевского и Н. Загоскина,
число деяний, караемых смертной казнью, в Судебнике
составляет десять:

>
душегубство,

>
разбой,

>
церковная татьба,

>
головная татьба,

У
простая татьба, но совершенная повторно,

>
ябедничество (ложный донос, злостная клевета,

имевшая целью обвинить невинного),

>
государское убойство (убийство своего господина),

> крамола (государственная измена),
#• подым (поднятие населения против основ существующего
строя, на восстание, бунт),
^ зажигательство (поджог).

: ч. Тенденция к более широкому применению смертной
казни в русском уголовном праве четко прослеживается
по Судебнику 1550 года — к ранее указанным
десяти преступлениям прибавляется еще три:
^ подписка (подделка документов),
^ градская сдача (сдача города неприятелю),

W.
подмет (подбрасывание поличного с целью обвинить
кого-либо в краже или в разбое).
Изменяется порядок преследования повторной кражи:
если вор признавался на пытке в повторной краже,
то его казнили. Если же он не признавался, то
если «скажут про него, что он лихой человек, ино его

кинути в тюрьму до смерти, а назовут его добрым
человеком, ино его дати на крепкую поруку».

Оба Судебника не упоминают о видах смертной
казни, употребляя лишь формулу «казните смертной
казнью», но допускалось значительное разнообразие:
применялась не только простая казнь, но и квалифицированная,
во всех ее видах»1. Например, четвертованию
были подвергнуты наиболее деятельные
заговорщики против Ивана III.

Во второй половине XVI века, после Судебника
1550 года, были приняты Указы и грамоты, подтверждающие
применение смертной казни за перечисленные
в Судебнике преступные деяния и добавляющие в
перечень наказуемых новые деяния.

Уже в самой ранней из уставных земских грамот,
в Уставной Земской грамоте волостей Малой Пенежки,
Войской и Суры Двинского уезда 1552 года

в статье 27 назначается смертная казнь за укрывательство
лихих людей волостными крестьянами. «А
учнут... крестьяне за лихих... стоять, а выборным головам,
поймав их, не учнут отдавати, и тем излюбленным
головам волостным крестьянам быти от меня,
царя и великого князя, казненым смертной казнью».

В статье 28 находим угрозу смертной казни за взяточничество.
С этой статьей перекликается статья 8
Грамоты Троицко-Сергиевскому монастырю 1586 года,
в которой указывается на должностные преступления
представителей губных учреждений, караемых смертной
казнью.

1 Штамм СИ . Судебник 1497 года. М., 1955. С. 58.

20

Интересен Медынский губной наказ 1555 года,
где в статье 11 смертная казнь назначается за татьбу,
совершенную в третий раз, что противоречит Судебникам,
предусматривающим смертную казнь уже за
повторную кражу.

Период с начала XV в. до конца XVI в. характеризуется
крупными изменениями во всей системе русского
уголовного права. Это период торжества строго
государственного воззрения на преступления и наказания.
На место «обиды» пришло «лихое дело» —
преступное деяние, посягающее на основы общественного
и государственного строя. Этот период, как отмечает
Н.П. Загоскин, «может быть назван эпохой
неустанной борьбы Московского царства с воображаемыми
или действительными антигосударственными
элементами, несовместимыми с получившею перед тем
торжество идеей строгой абсолютной государственности
».

Устрашение и обезвреживание преступника — вот
цели наказания, и эти цели как нельзя лучше выполняла
смертная казнь.

Этот период является ключевым в развитии уголовных
наказаний в России, так как именно тогда русское
правосознание, веками осуждавшее смертную
казнь, не только смирилось с ней, но позволило применять
её в широком масштабе.

3.Смертная казнь в системе
карательных мер Российского
государства в XVII веке

Как писал Н.Д. Сергеевский, «карательные меры в
государстве не представляют собою чего-либо постоянного
и неизменного, а развиваются и видоизменяются
в истории. Никакая карательная мера не может
оцениваться вне условий места и времени — что в
одну эпоху является уместным, нормальным и правомерным,
то в другую — оказывается недопустимым,
нецелесообразным, бесчеловечным»1. Поэтому прежде
чем рассмотреть эволюцию смертной казни по Соборному
Уложению 1649 года, являющемуся крупнейшим
законодательным памятником права России в
период уже вполне развитого феодального государства,
необходимо осветить те объективные причины и
факторы, под воздействием которых и развивается это
уголовное наказание.

Профессор Н.Д. Сергеевский выделяет факторы политического,
экономического и этического характера.
Это, во-первых, цели, которые преследует в названный
период государство, применяя смертную казнь; во-вторых,
отношение государства к личности человека; втретьих,
состояние государственных финансов;
в-четвертых, степень прочности государственного строя
и стабильности государственной власти.

1 Сергеевский Н.Д. Лишение жизни как уголовное наказание//
Юридический вестник. 1879. № 6. С. 845.

22

Основные цели, которые преследовало государство
при назначении наказаний:
У устрашение («чтоб иным на то смотря впредь неповадно
было так делати»),
У ограждение общества от преступника таким обра

зом, чтобы устранить всякую возможность продол

жения его преступной деятельности;

возмездие.

О роли личности в истории и обществе этого периода
можно сказать только то, что ни жизнь, ни интересы
этой личности не имели для государства никакой
цены. Состояние же государственной казны, которое
было далеко не «блестящим», заставляло власть применять
наиболее действенное и дешевое наказание.
С. Викторский считает: «Твердой власти и прочно сложившегося
государственного строя также не было:
то и другое было еще в процессе своего образования
и укрепления»1. Н. Сергеевский справедливо замечает,
что в этот период характер наказания складывается
под влиянием начал его целесообразности и практической
полезности. Он пишет: «Русское государство
XVII века не имело ни денежных средств, ни личных
сил для того, чтобы развивать полезности в направлении
личности преступника. Государство стремилось
извлечь пользу из преступника и из наказания, но
лишь непосредственную пользу для самого себя»2. А
что касается общественного правосознания в это вре

1 Викторский С.К. История смертной казни в России и современное
ее состояние/Ученые записки императорского Московского
Университета. Вып. 41. М., 1912. С. 58.

2 Сергеевский Н.Д. Лишение жизни как уголовное наказание//
Юридический вестник. 1879. № 6. С. 12.

мя, то можно отметить, что казнь являлась таким наказанием,
в справедливости и необходимости которого
вообще не сомневаются.

Указанные предпосылки и создают объективно
широкую базу для применения смертной казни. Непосредственной
же причиной увеличения количества
смертных казней следует признать обострение
классовых противоречий, порожденных окончательным
закрепощением крестьян, усилением их внеэкономического
принуждения. Уложение насчитывает до 60
статей, которые предусматривают наказание в виде
смертной казни. Современный исследователь О. Шишов
насчитывает 63 вида преступления, за которые
назначалась смертная казнь1. Таким образом, в Соборном
Уложении 1649 года каждая 15 статья содержит
санкцию смертной казни: «казнити смертию безо всякие
пощады».

По сравнению с Судебниками количество санкций,
предусматривающих смертную казнь, увеличилось в
5—6 раз. Такое увеличение объясняется тем, что наряду
с преступлениями, которые еще со времен Двинской
уставной грамоты карались смертью, появляется
огромное число преступлений, не указанных в Судебниках
или ранее наказываемых менее сурово. Это преступления
государственные и против церкви. Вполне
можно согласиться с С. Викторским, С. Загоскиным,
Н. Таганцевым и М. Миненком, связывающими появление
смертной казни за эти преступления не только
с объективными закономерностями развития русского
права, но и с определенным влиянием на русское законодательство
византийского права в лице «Кормчей

1 Смертная казнь: за и против. М., 1989. С. 24.

24

книги» и литовского права в лице Статута Великого
княжества Литовского 1588 года. Трудно назвать преступления,
которые, затрагивая сферу непосредственного
государственного интереса, не наказывались бы
смертной казнью. Систему преступлений, которые
наказывались смертной казнью, дает Н. Загоскин и
С. Викторский. Они выделяют:
1) преступления против веры (например, нарушение

порядка церковной службы — «божественной ли

• тургии»);
2) государственные преступления (например, голый
умысел на жизнь и здоровье государя);
3) преступления против установленного порядка суда
: и управления (например, подделка актов и грамот
| и их умышленное использование);
4) преступления против общественного благоустройi
ства и благочиния (подстрекательство людей на
:•' «затейные дела», вероятно, на убийство в соучас

тии );

5) преступления против жизни и чести частных лиц

| (например, родителей детьми);
6) преступления против собственности (например, квалифицированные
виды кражи: кража, совершенная
в третий раз)1.

^Анализируя перечень деяний, за которые в законе
предусматривается смертная казнь, нельзя не отметить
ряд статей, санкции которых очень неопределены,
например,- «чинити наказание по рассмотрению»,
«Чинити наказание, смотря по вине», «чинити жесто

' Российское законодательство X—XX вв. В IV т. М., 1985. Т. III.
С- 211-257.

кое наказание, что государь укажет», «бити кнутом
нещадно». Такие расплывчатые формулировки позволяли
применять смертную казнь и в случаях, непосредственно
не предусмотренных Уложением, а также
использовать замаскированную смертную казнь в виде
наказания кнутом.

Отмечая особенности Соборного Уложения 1649
года, необходимо еще раз подчеркнуть повышенную
репрессивность норм права в тех областях, которые
затрагивают интересы государства.

Представление о карательной деятельности Российского
государства XVII века было бы не полным без
изучения и анализа законодательных актов, принятых
после введения Соборного Уложения 1649 года и до;
начала царствования Петра I, и известных под названием
Новоуказных статей. По ним не только можно
судить обо всех изменениях в области применениясмертной
казни, но и о целях законодателя, назначающего
такое наказание за определенные преступления.

В некоторых указах, последовавших после Собор-]
ного Уложения 1649 года, за отдельные преступления
вместо смертной казни вводятся более мягкие наказа-j
ния. Так, указом от 16 августа 1655 года предписывается
освобождать от смертной казни тех разбойников и
воров, которые покаятся и отдадутся в руки приказ-!
ным людям. Таким образом, русское законодатель-!
ство уже в это время сознаётся в своём бессилии!
путем устрашительных мер вести успешную борьбу с|
«лихими людьми» и пытается заключить с ними свое-1
образное соглашение, предлагая им «дарование жи-1
вота» за добровольную покорность государству.!
Наблюдается также определенное смягчение системы!

уголовного наказания. Например, указом от 25 мая
1654 года предписывается заменять для поджигателей
смертную казнь путем сожжения простым видом
смертной казни — повешением, а указом от 8 марта
1672 года фальшивомонетчикам вместо смертной казни
предписывается отсечение обеих ног и левой руки,
что, конечно, вряд ли можно назвать смягчением, так
как это был в действительности еще более варварский,
жестокий вид смертной казни. Но уже указом
от 10 сентября 1679 года это наказание заменяется
пожизненной ссылкой преступника вместе с семьей в
Сибирь. В большинстве своем указы второй половины
XVII века пестрят угрозой смертной казни даже за
малозначительные правонарушения. В 1675 году был
принят указ, запрещающий ловлю сельдей в Переяславском
озере частым неводом. В случае же нарушения
этого запрета «старостам и рыбным ловцам быть
в смертной казни».1 Указом 1649 года запрещалось
топить избы в целях избежания пожара. Вызывает
недоумение указ 1657 года, запрещающий торговлю
ревенем. Указом от 4 марта 1686 года предписывается
«всем лекарям: буде из них кто нарочно или ненарочно
кого уморять, а про то сыщется, и им быть
казненым смертью»2. Ужесточаются санкции в отношении
нарушителей установленного порядка управления.
Указ 25 февраля 1677 года предостерегает: «А
буде кто из стороны усмотрить где Головино и целовальничье
воровство и корысть, и в том на них известить,
а сыщется про то допряма, Головам и

Полное собрание законов Российской империи. Собрание 1.
Т-2. № 407.
2 там же. Т. 2. № 1171.

27

целовальникам и тем, которые таких учнут выбирати
за их воровство быть в смертной казни безо всякие
пощады»1. За порубку деревьев в лесах приграничной
зоны также назначалась смертная казнь2.

Н. Сергеевский приводит один из указов, по которому
и неиспользование новых хлебных мер карается
смертной казнью3. Жестоко караются и участники «валютных
операций» — обмен польских чехов на русские
серебряные деньги. Так, указ от 4 марта 1683 года гласит:
«А будет которые люди чехи учнут менять на
серебряные деньги из прибыли мимо сего Государя
указу: и им за то быть в смертной казни безо всякие
пощады, и велеть о том Е тех городах кликать бирючем
во многие торговые дни, чтоб сей указ всяких
чинов людям был ведом»4.

Данный указ дает основание Н. Сергеевскому и
другим дореволюционным юристам утверждать, что угроза
смертной казни чаще всего была мнимой, была
простым «риторическим украшением». «Цифры казнённых
были громадны, — пишет Н. Сергеевский, — но
они должны были бы увеличиться в десятки раз, если
бы всякая угроза смертной казнью, данная в законе,
осуществлялась в действительности. Законодатель нередко
прибегал к угрозе смертной казнью, не имея
сам намерения приводить свою угрозу в исполнение».
Н. Таганцев приводит указ от 21 мая 1683 года, в

1 Полное собрание законов Российской империи. Собрание 1.
Т. 11. № 679.
2 Там же. Т. 11. № 728. <

3 Сергеевский Н.Д. Лишение жизни как ^головное наказание//

Юридический вестник. 1879. № 6. С. 89.
4 Полное собрание законов Российской империи. Собрание 1.
Т. 11. № 679.

28

первой части которого за «затейные дела» во время
«мимошедшего смутного времени» грозит смерть, во
второй же части говорится о том, что если кто-либо
будет так поступать, то «им за малые вины бить кнутом
и батоги, а в больших винах писать об указе в
Москву»1. Таким образом, уже в самом указе отрицается
возможность применения наказания, предусмотренного
частью I, т.е. законодатель сам себе противоречит.
При применении смертной казни в строгом соответствии
с законом на Руси не осталось бы ни воевод,
ни дьяков, ни торговых людей, ни других жителей, так
как только в 1607 году по повелению царя Василия Шуйского
было утоплено до 45 тысяч мятежников, по делу о
бунте 1662 года казнено 2000 человек, за подделку денег
в царствование Алексея Михайловича было казнено
более 7000 человек.

Целям устрашения отвечало не только увеличение
количества преступных деяний, за которые назначалось
такое наказание, но и формы осуществления
смертной казни. Применялись два её вида: простой и
квалифицированный.

К первому виду смертной казни относились такие
её формы как: отсечение головы, повешение, утопление.
Повешению подвергались, как правило, воры.

Ко второму виду смертной казни относились: четвертование,
применяемое чаще всего за государственные
преступления; залитие горла расплавленным
металлом за фальшивомонетничество; колесование,
сожжение — за поджог и преступления против веры;
к бунтовщикам применялось посажение на кол. Фор

' Таганцев Н.С. Смертная казнь. СПб, 1913. С. 20.

мы смертной казни соответствовали мрачной эпохе
средневековья. Но все-таки «наше отечество, — как
замечает Н. Сергеевский, — уступая Западной Европе
в количестве смертных казней, уступало и в качестве
их: грубы и жестоки были формы смертной казни в
древней России, но до такого разнообразия и утонченности
способов лишения жизни, какие мы находим
в Западной Европе, наше отечество никогда не доходило
»1.

Таким образом, усиление классовых противоречий,
обострение которых было вызвано закрепощением
не только крестьян, но и городского
населения, процесс укрепления царской власти закономерно
привели к ужесточению наказания, среди
которых смертная казнь заняла первое место.

Смертная казнь отвечала и главным целям наказания,
которые преследовало государство: устрашение
и физическое уничтожение опасного для него «лихого
человека», и возможностям государства: смертная
казнь была самым дешевым и не требующим почти
никаких затрат наказанием.

* * *

Обобщая вышесказанное, можно сделать следующие
выводы:

1. Смертная казнь генетически связана с древним
институтом кровной мести. Будучи разными по своей
сути социальными явлениями, они функционировали в
1 Сергеевский Н.Д. Смертная казнь при императрице Елизавете
Петровне//Журнал гражданского и уголовного права. 1890. Кн. 1.
С. 121.

30

различных общественных системах: кровная месть —
в эпоху догосударственную, смертная казнь — в период
государственной организации общества. Кровная
месть была моделью наказания, воспринятой и
развитой государством.

2. Смертная казнь выступала средством укрепления
государственности на раннем этапе развития классового
общества, а позднее она становится средством
охраны сложившихся государственных устоев, применяемым
государством для уничтожения и устрашения
опасных для него лиц, будь то политические противники
или уголовные преступники.
к 3. Существование смертной казни объективно обусловлено
уровнем социально-экономического развития
общества, степенью прочности государственного строя,
состоянием политической борьбы, положением личности
в обществе, общим культурным уровнем его членов,
и, в частности, уровнем их правосознания.

ГЛАВА II.

ФОРМИРОВАНИЕ ИНСТИТУТА
СМЕРТНОЙ КАЗНИ В РОССИИ
В ПЕРВОЙ ПОАОВИНЕ XVIII ВЕКА

1. Практика применения смертно )Й
казни в первой четверти XVIII в..
Петровская эпоха — один из самых интереснейших
периодов в истории России. Это время формирования
абсолютизма, превращения России в империю,
зарождения и развития буржуазных отношений. Реформы
Петра I в области государственного управления,
армии, флота, образования, промышленности и
других сферах общественной жизни сыграли решающее
значение в дальнейшей судьбе России и её народа.
Редко кто отрицает прогрессивный характер
преобразований, но и игнорировать во многом бесчеловечные
способы и средства реформаторской деятельности
Петра I вряд ли возможно. Карательная
политика, в частности, уголовная, была направлена
на проведение реформ и неукоснительного соблюдения
всех предписаний верховной власти.

Карательная политика определялась двумя моментами:
сильным влиянием старого взгляда на преступление
и наказание, личность преступника и слабым
проблеском нового отношения к уголовному наказанию,
его целям и задачам.

В положении смертной казни как главного карательного
института государственной власти, прочно
обосновавшейся в законодательстве со времени Соборного
Уложения 1649 года и ставшей первым и излюбленным
средством борьбы с негативными
общественными явлениями, также произошли изменения.
Хотя сдвиги и не столь заметны, но именно они
определили эволюцию воззрений на смертную казнь в
более поздний период. Здесь необходимо исходить
из того, что смертная казнь является пусть и специфическим,
но лишь видом уголовного наказания и потому
для её характеристики надо проанализировать
то общее, что свойственно всем видам наказания. В
частности, деяния, которые государство считало преступными,
и цели, к которым оно стремилось, назначая
их.

В понятие «преступление» в рассматриваемый период
вносится новый элемент. Хотя во все времена
под преступление объективно подпадало все, что угрожало
общественному строю, однако определение
преступного деяния не шло далее «лихого дела», «ослушания
царского указа». В петровскую эпоху уже
довольно четко говорится не только об «ослушании»,
но и о «вреде» государству, который причиняют своими
деяниями преступники. Вот как определяет преступление
указ от 24 декабря 1714 года: «все то, что
вред и убыток государству приключить может суть преступления
», а годом раньше, в указе от 24 апреля

Зек. 2455 33

1713 года, с еще большей определенностью говори

лось и о каре, ожидавшей нарушителя государственных
интересов: «сказать во всём Государстве (дабы
неведением никто не отговаривался), что все преступники
и повредители интересов государственных с вымыслу,
кроме простоты какой, таких без всякие
пощады казнить смертию, деревни и животы брать, а
ежели кто пощадит, тот сам казнен будет; для того
надобно изъяснить именно интересы государственные
для вразумления людям, а партикулярное оставлять
на старых штрафах и на рассуждение Сената»1. В этом
взгляде на преступное деяние многие исследователи
видят заслугу петровского времени и личности Петра I
как законодателя2. Другие ученые считают, что мотив
государственного вреда присутствовал и в более раннем
законодательстве и рассматриваемый период ничем
не отличается от других периодов истории3.
Правда, Н.Д. Сергеевский делает очень важную оговорку,
что различие между допетровским и рассматриваемым
периодом «заключалось лишь в том, что
взгляды на благо государственное, а следовательно,
и на вред, сделались иные по содержанию»4. В преступнике
видели лицо, посягающее на интересы государства
и поэтому нарушающего указы, выражающие
и защищающие государственные интересы.

1 Полное собрание законов Российской империи. Собрание 1.

Т. 5. № 2871, 2673.
2 Викторский С.К. История смертной казни в России и современное
ее состояние/ Ученые записки императорского Московского
университета. Вып. 41. М., 1912. С. 127.

3 Сергеевский Н.Д. Разбор исследования А. Филиппова «О наказании
по законодательству Петра Великого в связи с реформами
». СПб., 1894. С. 10—14.

4 Там же. С. 13.

34

Соответственно с задачей охраны государственных
интересов понимались и цели наказания. На первом
месте продолжает оставаться цель устрашения.

Её позиции даже усиливаются. Об этом свидетельствует
более частое, чем прежде, использование «обрядовой,
торжественно-позорной обстановки казней», не
свойственной России и позаимствованной Петром I у
Запада. Публичность совершения смертной казни и
других наказаний была также средством усиления ус

трашающего воздействия. Роль возмездия как цели
наказания продолжала присутствовать, но она так же,
как и третья цель — ограждение общества от преступника
— полностью подчинялась цели устрашения.
Четвертая цель — извлечение государством материальных
выгод из преступления весьма интересна, поскольку
именно благодаря ей изменяется положение

смертной казни. Цель извлечения выгоды была известна
и предыдущей эпохе, но важное значение приобретет
при Петре I, когда «государство взяло на себя
обширные заботы промышленные и строительные, когда
ему предстояло использовать отдаленный Сибирский
край и другие окраины и составлять войско»1.

Некоторые ученые считают, что в петровскую эпоху
самостоятельной целью наказания было и исправление
преступника. Это мнение неожиданно и, скорее
всего, ошибочно. Петр I был сыном своего времени,
более развитым и просвещенным по сравнению с другими,
но он не в той степени отдалился от породившей
его мрачной эпохи, чтобы ценить личность как
таковую, не в связи с государственными нуждами и

' Фойницкий И.Я. Учение о наказании в связи с тюрьмоведением.
сПб., 189. С. 64.

6о

запросами. Доказательством того, что Петр I мало
верил в возможность исправления преступника, служит
тот факт, что даже лица, осужденные к ссылке и
каторге, т.е. не за самые «тяжкие вины», клеймились
таким образом, чтобы клеймо оставило неизгладимый
след. Система наказаний государства вообще не включала
средств воздействия на преступника, помогающих
его исправлению.

Применительно к целям наказания, смертная казнь
была идеальной карой. По устрашительности с ней
едва ли могут конкурировать другие виды наказания.
Смертная казнь, отнимая жизнь раз и навсегда, освобождала
государственную власть от опасения повторения
преступления со стороны данного лица. Будучи
самым дешевым видом наказания, она удовлетворяла
этим своим качеством скудную казну, которой располагал
Петр I. Лишь с последней целью — извлечение
материальных выгод из преступника — смертная казнь
не согласовывалась, ибо единственная выгода, которую
могло государство извлечь из преступника — конфискация
его имущества. Но государство и здесь не
терялось: по мнению Н.С. Таганцева, «ввиду потребностей
времени в рабочих руках область применения
смертной казни вдруг ограничивалась, например, ука

зами 1703 года, 1704 года и 1705 года; но эти указы
имели, как видно из их повторяемости, чисто временный
характер»1.

Рассматривая законодательство о смертной казни
во времена петровской эпохи, необходимо отметить

1 Таганцев Н.С. Смертная казнь. СПб., 1913. С. 1239.

36

' -

неоднородность и разнообразие нормативных актов,
относящихся к уголовному праву этого периода. При
Петре I продолжает действовать Соборное Уложение
1649 года, новоуказные статьи, к которым прибавляется
большое число Петровских указов, и
уставы — Морской и Воинский. Эти законодательные
акты, изданные в различное время, консолидировали
друг с другом, содержали, повторения старых
норм и принципиально новые положения, иногда даже
противоречили друг другу, так как более поздние нормы
изменяли вид ответственности за деяния. Это, конечно,
затрудняет объективную оценку института
смертной казни того периода. Интересен в этом отношении
Воинский Артикул, так как в нем поражает
большое количество статей, предусматривающих смертную
казнь. Ряд авторов, как дореволюционных, так и
современных, по-разному решают этот вопрос. Так,
если С.К. Викторский, П.С. Ромашкин придерживаются
той точки зрения, что Воинский Артикул применялся
лишь в армии, то Н.П. Загоскин, А.О. Филиппов,
М.Д. Шаргородский, Д. Тобин считают, что сфера его
применения была гораздо шире. Аргументация обеих
сторон достаточно убедительна. Но, думается, вторая
точка зрения ближе к истине. Об этом свидетельствуют

следующие факты:

1) издание Петром I указа от 10 апреля 1716 года
Сенату следующего содержания: «Господа Сенат! Посылаю
к Вам книгу Воинский Устав, который велите
напечатать число немалое... чтоб не меньше 1000
Книг... понеже оный, хотя основанием воинских людей,
однако касается и до правителей земских, как из
°ного сами усмотрите, того для кого напечатают, то

37

разошлите по пропорциям во все корпусы войск наших,
также и по губерниям и канцеляриям, дабы неведением
никто не отговаривался»1;

2) использование ссылок на статьи Воинского Артикула
в проектах уголовного Уложения 1754 и 1766
годов;

3) ссылка на Воинский Артикул в судебных приговорах,
например, Радищеву (ст. 20,101,133,149,173)2;

4) издание ряда указов и инструкций, в которых
определяется применение Воинского Артикула в гражданской
сфере;

5) наличие большого числа общих норм в Воинском
Артикуле.

Можно добавить, что до Воинского Артикула были
изданы другие акты, содержащие уголовно-правовые
нормы и предписания, предназначенные для армии:
Уложение, или право воинского поведения генералам,
средним и нижним чинам и рядовым солдатам (Уложение
Шереметева 1702 года) и Артикул краткий богобоязни
и наказании различных злодеев (Артикул
князя Меньшикова 1706 года), однако ни ссылок на
них в приговорах общих судов, ни указаний на их
применение к гражданским лицам ни в каких материалах
того времени не найдено. Кстати, эти акты тоже
были чрезвычайно суровыми: из 81 преступления по
Уложению Шереметева 52 предусматривают смертную
казнь, а из 65 норм Артикула князя Меньшикова 41
содержит санкцию в виде смертной казни. И после

1 Полное собрание законов Российской империи. Собрание 1
Т. 5. № ЗОЮ.

2 Там же. Т. 4. № 3477, 3479.

38

дний, самый веский довод — это острая потребность
в новом уголовном уложении, которую ощущал Петр I.
Законодательные работы в этом направлении велись,
но не дали результатов, а потому Воинский Артикул,
дополняя Соборное Уложение 1649 года, определенным
образом частично удовлетворял эту потребность.

Итак, представляет интерес, за какие же преступления
по законодательству петровского времени следовала
смертная казнь. К этим преступлениям прежде _
всего были отнесены:

>• государственные преступления в виде бунта (ст.19
Ш Воинского Артикула),
> оскорбление Величества (ст.20 Воинского Артикула),

> измены (грамота Малороссийским старшинам и ка

закам от 9 января 1702 года).

В ней записано: «Мы, Великий Государь, вас ата

манов и казаков увещеваем, дабы вы, припомня Бога

и крестное свое целование и свои верные труды и

отечество свое, возвращались по-прежнему в домы

свои, безо всякого сомнения, а наше ... милость к

вам никогда отъемлема не будет. Будь кто сию нашу

государскую милость презрит и в дом свой не возвра

тится и те примут смертную казнь, безо всякие поща

ды». Эта грамота интересна тем, что угроза смертью

сформулирована не категорично, так как виновным в

измене представлена возможность избежать данного

наказания. Как видно из текста этой грамоты, Петр

вовсе не жаждал бессмысленной крови. Эта мысль

подтверждается и грамотой гетману И. Скоропадско

му от 7 ноября 1708 года, в которой содержится угро

за смертной казнью только тем изменникам, которые

39

бежали с Мазепой и не пришли с повинной, чтобы
освободиться от наказания1. Смертная казнь была
предусмотрена и за тайное написание писем (имелись
в виду, скорее всего, «подметные» письма), и также
недонесение об этом преступлении, произвольное толкование
или противодействие уставу о престолонаследии2,
недонесение или незадержание лиц, которые
говорят «злые слова, касающиеся до превысокой чести
Его Императорского Величества и вредительных государству,
или явно что злое в народе рассеивающие
или таковое зло тайно они производят»3.

Смертной казнью наказывались и преступления
против религии, например, чародейство, идолопоклонничество,
чернокнижие, заговор ружей, «с дьяволом
обязательство», повлекшее причинение вреда (арт.1
главы 1 Воинского Артикула).

Многие должностные преступления влекли за собой
смертную казнь. К ним относились: взяточничество
в.различных случаях (при строительстве бань в
городах, при освобождении из тюрем, при приеме
челобитных к Государю, за недонесение о «лихоимцах
»); злоупотребления по службе, выразившиеся во
взимании чрезмерных налогов и податей, в утайке
приказчиками, старостами, выборными лицами душ при
переписи; в укрывательстве беглых крестьян4 и много
Других.

Особенно часто смертная казнь назначается законодателем
за воинские преступления (ст. 24—27, 39—41,

1 Полное собрание законов Российской империи. Собрание 1.
Т. 4. № 2211.

2 Там же. Т. 6. № 3893.
3 Там же. Т. 6. № 3984.
4 Там же. Т. 4. N° 3334.

40

, 97, 105, 119, 120,133, 134, 139, 140) Воинского Артикула.
Законодатель петровской эпохи предусматривает
применение смертной казни и за довольно широкий
круг преступлений против порядка управления,суда и
государственной казны. К ним отнесены: фальшивомонетничество
и недонесение о нём; подделка печатей
и гербовой бумаги; укрывательство во время войны
беглых солдат, драгун и других служилых людей; уничтожение
царских указов, а также нераспространение
печатных указов1 и другие деяния.

Преступления против личности также могли повлечь
наказание в виде смертной казни, но не все, а только
наиболее тяжкие, такие как умышленное убийство;
неосторожное убийство, совершенное лекарем, давшим
по невежеству сильнодействующее лекарство,
повлекшее смерть клиента; умерщвление уродов повивальными
бабками и некоторые другие2.

Среди имущественных преступлений, наказуемых
смертной казнью, упоминается: кража, совершенная
при отягчающих обстоятельствах или в 4-й раз; разбой,
соединенный с убийством; грабеж (арт.182, 183
Воинского Артикула) и разбой (арт.178, 181 Воинского
Артикула).

Приведенный перечень далеко не полон, потому
что любой указ или инструкция, содержащие какоелибо
важное положение, в заключении «увенчивалось»
угрозой смертью за их нарушение. И в указах, и в
Воинском Артикуле нормы, устанавливающие смертную
казнь, -сформулированы казуистично, поэтому

1 Полное собрание законов Российской империи. Собрание 1.
t 7. № 4311.
2 Там же. Т. 4. № 1964.

41

даже подробное перечисление соответствующих преступлений
не дало бы целостной картины деяний, которые,
по мнению законодателя того времени,
достойны смертной казни. В этом плане только анализ
указов, в которых изложены конкретные примеры
и приведены обоснования, даёт приблизительное представление
о действительной картине применения института
смертной казни на практике. Дело в том, что
смертная казнь, кроме всего прочего, выполняла еще
и роль устрашения на законодательном поле. В качестве
примера можно привести боярский приговор от
14 февраля 1700 года1. Он, устанавливая смертную
казнь за неосторожное убийство лекарем пациента
путем дачи лекарства, тут же приводит два приговора
по таким делам, в которых виновным назначается более
мягкое наказание — «сослать с женою и детьми
в Курск» одному и «сослать в ссылку в Азов с женою
на каторгу» — другому.

Часто приговоры к смертной казни не приводились
в исполнение вследствие помилования. Как заметил
А.О. Филиппов, «как бы велики ни были
преступления, но раз совершивший их имел что-либо
значительное предложить правительству — он безбоязненно
шёл со своим предложением услуг к государству
и нередко через это избавлялся даже от смертной
казни»2. Так, в 1713 году трое из пяти обвиняемых в
убийстве прямо во время казни соучастников подали
челобитную следующего содержания: «... по твоему
великого Государя указу велено нас за наши прегре

1 Полное собрание законов Российской империи. Собрание 1.
Т. 4. № 1756.

2 Филиппов А.О. О наказании по законодательству Петра Великого
в связи с реформою. М., 1891. С. 245.

42

шения и вины казнить смертию, а мы рабы твои, желаем,
чтоб нам твоею ...милостию от той смертной
казни освободиться и послужить тебе в каких самых
нужных службах со всем чистосердечием ... И быть
нам по твоей великого Государя службе для проведывания
с Ламы морем пути на Камчатку». Якутский воевода
Я.А. Елчин заменил смертную казнь наказанием
кнутом и отправкой в экспедицию, о чем и просили
осужденные.

В другом случае по указу Петра I от смертной
казни были освобождены братья Соловьёвы с условием
заслужить прощения своей службой, в которой они,
по-видимому, преуспели, так как менее чем через полгода
последовал указ об установлении им жалования
«по чинам» и возвращение ранее конфискованного
имущества.

О масштабах помилования в результате предложения
осужденными каких-либо услуг дает представление
донесение генерала Геннинга Сенату: «ныне таких
воров приумножилось, что приискав руду, прежде пойдет
на разбой в той надежде, что хотя его и поймают,
то может тем от смерти избавиться». Из всех перечисленных
примеров подобного помилования можно сделать
вывод, что постепенно смертная казнь становится
не выгодной государству, карательная политика смягчается.
Сверхжестокость законов препятствовала их
применению на практике и порождала нежелательный
Для государства процесс — несоблюдение норм текущего
законодательства. Но уровень правосознания
законодателя был не так высок, чтобы отказаться от
Угрозы смертной казнью.

Прогрессивность петровской эпохи в сфере ка

рательной политики заключалась не в законодательстве,
которое варварским способом
защищало новые общественные отношения, а в
том, что правоприменительная практика пошла по

пути признания новой цели наказания — извлечения
пользы из преступления, что, в конечном счете, и
привело к уменьшению случаев применения смертной
казни. О настоятельной потребности в смягчении карательных
санкций говорит и тот факт, что в указах
1703 года (№ 1951), 1704 года (№ 1957), 1705 года
(№ 2026) круг деяний, наказуемых смертной казнью,
сильно сужен1. «Колодников в Его государевых делах
и татьбах и в разбоях и во всяких воровствах, кроме
смертных убийств и бунтовщиков, а по розыску довелись
они смертной казни: и таких воров, кроме смертоубойцев
и бунтовщиков,смертию не казнить, а
вместо смертной казни чинить им жестокое наказание,
бить кнутом и пятнать новыми пятнами и ссылать
на вечную работу... А буде таких казненых беглых

людей ...у себя укрывать, или видя их, не поймает и
не приведет и не известит и тем людям за укрывательство
тех воров быть в смертной казни...», — так
определяет этот круг деяний указ 1705 года, который
даже ограничивает сферу применения смертной казни
по сравнению с указами 1703 и 1704 годов, где в числе
караемых смертной казнью преступлений упоминаются
ещё измена (1703 год) и прямое воровство (1704 год).

Среди прогрессивных тенденций в области карательной
политики государства следует отметить

1 Полное собрание законов Российской империи. Собрание 1
Т. 4. № 1654.

44

и то, что в борьбе с преступностью государство уже
не смело полагаться на одни лишь жестокие наказания,
оно делает первые несмелые шаги по пути предупреждения
преступлений. В указе 1712 года (Полное
собрание законов Российской империи. Т. IV, № 2467),
составленном лично Петром I , предусмотрены подобные
меры по предупреждению воровства и убийства
незаконнорожденных детей. В нём говорится: «По
всем губерниям учинить шпиталеты для самых увечных
калек, которые ничем работать не могут... и зело
престарелым, также приём незазрительный и прикормление
младенцев, которые не от законных жён рождены
дабы вящего греха не делали (сиречь
убийства...)». Петр I, которого не упрекнешь в сентиментальности,
издаёт указ в 1714 году, где уже точнее
определяется положение таких госпиталей и их содержание,
а ещё через год предписывает, чтобы младенцев
«клали тайно в окно через какое закрытие, дабы
приносящих лица было не видно», т.е. анонимно1.

Рассматривая вопрос о смертной казни в петровскую
эпоху, поминутно сталкиваешься с противоречиями.
С одной стороны — прогрессивные сдвиги в
правоприменительной практике, с другой — разгул
жестокости в действующем законодательстве, которое
по праву считается самым суровым в истории России.
Ведь перечисленные выше примеры смягчения наказаний
не перечёркивают тот факт, что именно при
Петре I распространяется жестокий принцип применения
смертной^ казни — применение её по жребию2.

' Полное собрание законов Российской империи. Собрание 1.
Т. 5. № 2953.
2 Полное собрание законов Российской империи. Собрание 1.
Т. 4. № 2019.

Вводится и новый вид квалифицированной смертной
казни — для разбойников — повешение за ребро на
крюке. Кроме того, все квалифицированные виды
смертной казни предыдущего времени также сохраняются.

Из 209 статей Воинского Артикула 99 предусматривают
смертную казнь, из которых 69 статей содержат
абсолютно определённую санкцию и 30 —
альтернативную. История помнит и безжалостное подавление
стрелецкого бунта в 1698—1699 годах, повлекшее
казнь около 2000 стрельцов, и восстание
К.А. Булавина 1707—1708 годов, когда было казнено
более 400 человек. Исследователь И. Васильев полагал,
что «жестокость казней должно более приписать
духу того времени, в которое царствовал Петр Великий,
и степени образования того народа, для которого
были установлены казни. В народе, едва вышедшем
из невежества, потребны наказания такие, которые бы
производили над преступником впечатление самое
сильнейшее»1.

Но это утверждение не согласовывается с историческими
фактами, которые говорят о равнодушии, с
каким относились к казням зрители петровской эпохи.
Толпы народа не собирались бы поглазеть на кровавое
зрелище, если бы оно не было обставлено
торжественной пышностью, отличавшей другие европейские
страны. Не оправдывая главную цель своего
применения, смертная казнь оказывала деморализующее
влияние. Народ уходил с казни, «чтоб самому
при случае совершить деяние, достойное той же казни;
многочисленность казней приучала народ смотреть

' Васильев И. Извлечение из истории уголовного законодательства
в России// Вестник Европы. 1823. № 9. С. 8.

на страдания, как на обычное дело, на какую-то неизбежность
». Такое отношение объясняется и тем, что
положение человека в обществе было неустойчивым:
в любой момент по ложному доносу, оговору, новому
указу или просто по подозрению он мог быть схвачен
и отдан в руки далеко не милосердного правосудия.
Непогрешимость царской власти, отсутствие какихлибо
гарантий для личности превращали эту власть в
средство, орудие проведения той или иной политики.

, «Между законом и распоряжениями, между юстицией
и полицией, между правом и произволом у нас не
было в XVI веке сколько-нибудь определённых границ
»'. Это положение особенно характерно для петровской
эпохи, которая знаменует становление
абсолютизма. По мнению И. Васильева, жестокость в
это время — это результат низких нравов, только не
народа, а правительства, и его же необразованности.
Передовые направления в развитии уголовного права
определились, в конечном счете, утилитарно-практическими
интересами государства, выразившимися в потребности
извлечения пользы и благ из преступления
и преступника. А в свою очередь, такая потребность
могла настойчиво заявить о себе только на фоне крупных
изменений в экономической и политической сферах.
Изучая институт смертной казни в петровскую
эпоху по законодательству, являющемуся самым статичным
и консервативным элементом в механизме правового
регулирования, можно с уверенностью
констатировать, что первая половина XVIII века —

наиболее суровая страница в истории русского уго

' Гольцев В.А. Законодательство и нравы в России XVIII века.
Казань, 1982. С. 161.

ловного права, пестрящая смертными казнями. Обращая
же внимание на правоприменение, судебную практику,
с не меньшей убежденностью можно отметить,
что этот период стал первым этапом смягчения уголовных
репрессий и сокращения смертных казней. В
этих утверждениях нет ничего взаимоисключающего,
поскольку оба правовые явления взаимодополняют
друг друга, как две грани одного процесса. Законодательство,
как правило, от этого процесса отстает.
Отсюда несоответствие между законодательством и
правоприменением, между положением смертной казни
по нормативным актам и на практике. Поэтому,
как не парадоксально это звучит, но одинаково правы

те учёные, которые считают эпоху правления Петра I
пиком развития смертной казни', и те, кто усматривает
в нем первый этап ограничения этого наказания2.
Их разногласия объясняются тем, что каждый из них
берет для общего вывода либо законодательство о
смертной казни, либо практику его применения. Но,
думается, чтобы правильно уяснить сущность и назначение
смертной казни в карательной политике
государства, необходимо законодательную и правоприменительную
деятельность рассматривать в неразрывном
единстве.

1 Владимирский-Буданов М.Ф. Обзор истории русского права
СП.б, 1909. С. 369.

2 Шаргородский М.Д. Наказание по уголовному праву эксплуататорского
общества. М., 1957. С. 263.

48

2. Правовое закрепление смертной
казни во второй четверти XVIII в.
Ближайшие преемники Петра I не внесли ничего
принципиально нового в положение о смертной казни.
Они не смягчили, но и не ужесточили уголовное законодательство,
не было крупных изменений и в правоприменительной
практике. Одно лишь то, что все они,
исключая только Елизавету Петровну (1741—1761 гг.),
были глубоко равнодушны к судьбе России, не позволяет
говорить о какой-то «чрезвычайной жестокости
наказаний», характеризовавшей их царствование. Все
же пик суровых и устрашительных казней, жестокость
которых даже при желании невозможно было превзойти,
пришелся на XVII — начало XVIII века. Активная
указная деятельность Петра I в области уголовного
права довела угрозу смертной казни до таких пределов,
что его преемникам оставалась довольно-таки
жалкая роль подтверждать положения его указов в
части вопроса о смертной казни. Об этом могут свидетельствовать
такие указы, как указ от 24 февраля
1726 года1, который повторяет угрозу смертной казни
за недонесение и незадержание лиц, читающих или

хранящих подметные письма; указ от 30 января
1728 года2, который предусматривает смертную казнь
за оскорбление Величества словом; указ от 22 июня
1735 года3 назначает смертную казнь за вывоз ревеня
за границу; указ от 7 июня 1731 года говорит о смерт

1 Полное собрание законов Российской империи. Т. 7. № 4838.
1 Там же. Т. 8. № 5004.
3 Там же. Т. 9. № 6750.

ЗЗак. 2455

ной казни для воров и разбойников. О неэффективности
такой меры наказания можно судить по тексту
самого указа: «в некоторых селах и деревнях, не страшась
тех указов и забыв смертные казни, принимают
и дают пристанища беглым драгунам и солдатам и
матросам, и беглым же людям и крестьянам, которые
собираясь и присовокупляя к тому других таких же,
себе подобных, чинят многие разбои и грабежи и
смертные убийства...». Однако в силу привычки упорно
считается, что для «конечного таких разбойников
искоренения» необходимо применять смертную казнь.
Подобных примеров можно приводить множество1. Но
«просвещенности» Анны Ивановны хватило не только
на простое повторение угроз, но и на введение новых
составов преступлений, каравшихся смертной казнью.
Указом от 28 июня 1731 года драка на спорных землях
могла повлечь казнь каждого двадцатого челове

ка по жребию, а указом от 8 февраля 1739 года
устанавливалась смертная казнь «гробокопателям»
(расхитителям могил).

Оценивая период после Петра I и до Елизаветы
Петровны, можно увидеть всё ту же, проявлявшуюся
и при Петре I, тенденцию к ограничению смертной
казни, принявшей разнообразные формы, а также выделить
признаки, свидетельствующие о кризисе этого
института наказания в начале XVIII века. Вполне можно
присоединиться к мнению В.А. Гольцева, который
так охарактеризовал уголовное наказание в XVIII веке:

«Мы замечаем колебания законодательства и возрастание
относительного, разумеется, смягчения наказа

Полное собрание законов Российской империи. Собрание 1.
Т. 8. № 5528.

ний. Иной раз, делая шаг вперед, закон потом отступает
обратно»1.

Итак, какие же колебания в сторону ограничения
смертной казни наблюдаются в этот период? В указе
от 8 октября 1726 года2 предписывается докладывать
в Верховный Тайный Совет о всех приговоренных к
смертной казни с кратким изложением их дела. При
этом исполнение смертной казни приостанавливалось.
Правда, позднее последовало разъяснение, что такая
процедура предусмотрена в отношении дел тех лиц,
которые могут быть наказаны в С.-Петербурге3. Но

данное направление в уголовной политике настойчиво
пробивает себе дорогу, ибо указ от 31 декабря 1727
года предписывает Сенату рассматривать «экстракты»
дел приговорённых к смертной казни, а в губерниях —
губернаторам с товарищами.

Такое нововведение в уголовно-процессуальное
право свидетельствовало о том, что в это время смертную
казнь, по крайней мере по суду, нужно было применять
ещё с большей осторожностью, чем прежде.

В это же время смягчается санкция за некоторые
преступления, ранее влекшие смертную казнь. Например,
за порубку леса уже не грозит смертная казнь,
которая назначается лишь за уничтожение его путем
поджога; побег военных со службы также карается
уже не смертной казнью, а каторгой4. Наконец, ука

1 Гольцев В.А. Смертная казнь. М., 1913. С. 102.
2 Полное собрание законов Российской империи. Собрание 1.

Т. 7. № 4964.
3 Там же. Т. 7. № 5026.
4 Викторский С.К. История смертной казни в России и современ

• ное ее состояние/ Ученые записки императорского Московского
Университета. Вып. 41. М., 1912.
51

зом от 17 сентября 1729 года запрещается проведение
смертной казни в городах, хотя если исходить из целей
наказания, то эффект устрашения от исполнения
смертной казни мог бы полнее проявиться именно в
городах, при большом стечении народа. Можно предположить,
что уже в период 1726—1741 годов явственно
ощущалась потребность в изменении отношения к
смертной казни как законодателя, так и практика.
Определённую роль в этом сыграли не только субъективные
факторы — убеждение верховной власти в
полном бессилии и нецелесообразности, ненужности
смертной казни как средства борьбы с преступностью
и преступлениями, но и объективные — укрепление
царской власти, положение которой не потрясали частые
бунты и самозванцы-государи, смягчение воинской
дисциплины и порядка службы, что помогло уменьшить
число беглых солдат и дезертиров, у которых
зачастую не было иного выбора, как пополнить ряды

разбойников.

Резкий поворот в истории смертной казни произошел
в царствование Елизаветы Петровны, дочери Петра
I. По преданию, участвуя в дворцовом перевороте,
в результате которого она и взошла на престол, Елизавета
Петровна дала клятву, что в случае удачного
завершения переворота она, став императрицей, никого
не лишит жизни. Но клятвой, данной перед богом,
Елизавета Петровна не считала себя связанной.
В начале царствования императрицы угроза смертной
казни еще находила себе место в указах. Указом от
15 декабря 1741 года1 Елизавета Петровна объявила

1 Полное собрание законов Российской империи. Собрание 1.
Т. 11. № 8481.

52

амнистию, которая коснулась и лиц, подлежащих смертной
казни, кроме виновных в совершении важнейших
государственных преступлений, а также «воров и разбойников
и смертных убийц, и похитителей многой
казны государственной». В действительности же даже
видные представители оппозиции, препятствовавшие
восшествию на престол Елизаветы Петровны, были
помилованы и смертная казнь им была заменена ссылкой.
В то же время ряд указов подтверждает применение
смертной казни, например, к перебежчикам в
Швецию (указ от 13 марта 1742 года), за взяточничество
(указ от 11 декабря 1742 года), за нарушение
карантинных правил на таможне в связи с чумой в
некоторых европейских государствах, за вывоз золота
и серебра за границу и ввоз медных денег1.

И все-таки первые попытки ограничения и отмены
смертной казни делались именно в это время. Так,
указом от 23 августа 1742 года2 от смертной казни
освобождались несовершеннолетние до 17 лет, а указом
от 2 августа 1743 года, данному командующему
русскими войсками в Финляндии фельдмаршалу Ласси,
отменялась смертная казнь за убийство и грабеж
шведских подданных. Текст указа не сохранился. О
содержании его можно судить, по гораздо более позднему
докладу Сената Елизавете Петровне. В нём,
между прочим, говорится: «...ведая же Сенат.совершенно
Вашего Величества соизволение, чтобы и за
смертные преступления натуральною смертию никого
не казнить, как то в данном генерал-фельдмаршалу
Лассию августа 2 дня 1748 года указе точно изобра

1 Полное собрание законов Российской империи. Собрание 1.
Т. 12. № 8940.
2 Там же. Т. 11. № 8601.

жено, что Ваше ...Величество всякие смертные преступления
не натуральною, а политическою смертию
наказывать уставили». Так что можно сделать вывод,
что уже в 1743 году императрица определилась в отношении
к смертной казни «в смысле полной ее отмены
». Сенат, находясь в оппозиции к императрице в
вопросе о смертной казни, вряд ли стал бы широко
толковать ее указ, предусматривающий ограничение
смертной казни. Любопытен этот указ и тем, что в
нём несколько странно выражаются гуманные взгляды
императрицы. Смертную казнь она заменяет отсечением
правой руки и ссылкой таких калек в «тяжкую
работу». Как бы то ни было, но Сенат не воспринял
этот указ как имеющий местное и временное значение,
потому что 7 мая 1744 года он издает собственный
по вопросу о смертной казни. Суть этого указа
следующая — всем судебным местам предписывалось

присылать в Сенат обстоятельные выдержки из приговоров
осужденных к смертной казни или политической
смерти.

Для получения указа по таким делам приказано
«экзекуции не чинить», т.е. не приводить приговоры в
исполнение. Новшество объяснялось тем, что в Правительствующем
Сенате усмотрено, что в губерниях и
провинциях... и в прочих местах Российской империи
смертные казни и политическую смерть чин'ят не по
надлежащим винам, а другим и безвинно». Чиновникам
Сената показалось, наверное, менее опасным признать
факт неправосудия чуть ли не всех судов России,
чем высказать намерение об отмене, замене или при

остановлении смертной казни. Ведь из содержания
указа решение вопроса о смертной казни совершенно
не следует. Сенат как высшая судебная инстанция
лишь пересматривает дела, а утверждение смертных

приговоров зависит только от признания их законными.
Рассмотрение таких дел должно было осуществляться
императрицей, как это следует из указа 10 мая
1744 года: «о таких осужденных докладывать Императорскому
Величеству которые все собственному Императорского
Величества обсуждению подлежать
будут». В то же время Елизавета Петровна ни одного
смертного приговора не утвердила и не определила

дальнейшую судьбу «смертников». Отсутствие указаний
о том, как поступать с приговоренными к смертной
казни (ведь приговоры в это время по-прежнему
выносились!), и общего постановления об отмене смертной
казни, хотя это ясно следовало из создавшегося
прецедента неутверждения Сенатом приговоров, вело
к нарушению указа о приостановлении исполнения
смертных казней. Сенатский указ от 13 марта 1749
года приводит подобный случай, когда «Кошевой Атаман
и с Старшиною к нему Генералу и Генерал-Губернатору
(Киевскому-Леонтьеву) рапортовал, что из тех
злодеев (шести) Емельян Волков, да Гордей Компанейц,
ревнуя высочайшим Ея Императорского Величества
указам, дабы такое беспрерывное воровство
прекратиться могло, виселице в Запорожской сечи
преданы»1. Итогом такого неясного положения приговоренных
к смертной казни стало невероятное переполнение
тюрем: только в период, примерно, с августа
по октябрь 1751 года таких лиц насчитывалось в Новгородской
губернии 93 человека, а в Нижегородской —
374 человека, из которых 24 женщины2. В сенатском

указе от 29_ марта 1753 года говорится «в тюрьмах

1 Викторский С.К. История смертной казни в России и современное
ее состояние/ Ученые записки императорского Московского
университета. Вып. 41. М., 1912. С. 223.

2 Там же. С. 226.

55

накопилось много сидельцев, ожидавших смертной
казни,... всего 279 человек»1. Ввиду этого Сенат принял
ряд мер для изменения такого положения дел в
тюрьмах. Уже в 1751 году указом от 31 июня Сенат
дает распоряжение, что «до будущего о таковых осужденных
к смертной казни рассмотрения... оных всех
отправить в Рогервик..., а по приводе употреблять во
все тамо тяжелые работы, которые прежде всего каторжными
производились». Следовательно, Сенат вовсе
не исключал возможности, что дамоклов меч,
занесенный над осуждёнными, может опуститься на

их головы. Однако двусмысленность сложившейся ситуации,
вероятно, ощущалась Сенатом, так как он
29 марта 1753 года входит к императрице с докладом,
в котором, ссылаясь на невозможность рассмотрения
каждого дела о приговорённых к смертной казни и на
увеличение подобных дел, предлагает следующие
меры: «не соизволят ли Ваше Императорское Величество
Высочайшим указом повелеть, подлежащих к натуральной
смерти, чиня высокое наказание кнутом и
вырезав ноздри, поставить на лбу В, а на щеках по
одной О, а на другой Р и заклепав в ножные кандалы,
посылать в вечную тяжелую и всегдашнюю работу
». Елизавета Петровна ответила резолюцией: «Быть
посему»2. На этом, видимо, участие императрицы в
решении данного вопроса оканчивается, а вот Сенат
посчитал свою миссию выполненной не до конца, несмотря
на то, что по смыслу доклада и резолюции
смертная казнь отменялась, а за преступления, ранее

подлежавшие этому наказанию, определялось вполне

1 Таганцев Н.С. Смертная казнь. СПб., 1913. С. 1245.
2 Полное собрание законов Российской империи. Собрание 1.
Т. 13. № 10086.

56

конкретное наказание, следующее по степени тяжести
за смертной казнью. При этом наказание было окончательным,
а не «до указа» или «рассмотрения», как
было ранее. Сенат издает ряд указов, на основании
которых большинство исследователей делает вывод о
том, что при Елизавете Петровне было только приостановлено
применение смертной казни. Например, указ
от 25 мая 1753 года требует присылки смертных приговоров
в Сенат. В связи с этим указом становятся
непонятны жалобы Сената на то, что на доклады о
смертниках «никакого времени доставать не будет».
Указом от 30 сентября 1754 года Сенат постановляет,
вернее повторяет, свои предыдущие указы по вопросу
смертной казни с той лишь разницей, что указывает
наказание (именно то, что предлагалось им же в докладе
от 29 марта 1753 года), заменяющее смертную казнь:
«таковым... той смертной экзекуции до рассмотрения
и точного об них указа не чинить; а дабы оные за

долговременным присылаемых об них экстрактов рассмотрением
наказания не избывали, и из ссылки побегов
чинить, и за непоставлением на них знаков,
укрываясь, в такие же воровства вступать недерзали,
при посылке в тяжкую работу в Рогервик и в прочие
определенные места, до рассмотрение чинить наказание...
», описание которого дается в этом же указе.
Можно только удивиться настойчивости Сената, с которой
он упорно повторяет фразу «до указа».

В связи с чем идея об отмене смертной казни, так
четко выраженная в докладе Сената и резолюции императрицы,
была девальвирована самим же Сенатом?
Это вопрос не второстепенный, потому что, как верно
отметил С.К. Викторский, Сенат «отмену смертной казни
в законодательном порядке с заменою ее пожиз

ненными каторжными работами низвел до отмены этого
наказания до нового указа, т.е. расчистил широкий
путь к ее восстановлению в любой момент одного из
следующих царствований, ибо смертная казнь оказалась
неисключенной из действующих русских законов
»1. Причина такого решения вопроса в том, что не
только Сенат в вопросе о смертной казни стоял в
оппозиции к императрице, но и «все тогдашнее русское
общество или по крайней мере правящие классы
были с Сенатом одного мнения». Отмена смертной

казни противоречила их интересам. Как видно из судебных
решений, чаще всего смертные приговоры выносились
не за взяточничество и другие нарушения
представителей власти, а за разбой, кражу, убийство.
Криминогенная масса того времени — беглые крепостные
или солдаты. И уж, конечно, ни Сенат, ни сильные
мира сего не желали проявлять заботу об этих
людях, сохраняя им жизнь. Гуманные соображения

Елизаветы Петровны воспринимались лишь как странности
женского характера. М.М. Щербатов обращает
внимание на одну важную деталь: «справедливо есть,
что в царствование сие императрицы уменьшились разбои
». И однако признавая взаимосвязь между ростом
преступности и наказуемостью, все же утверждает, что
«мирное царствование, дарование отставки дворянам
и пребывание войск внутри государства было причиной
уменьшения разбоев». Яркий пример отношения
высших слоев к смертной казни и вообще уровня нравов
того времени приводит В.А. Гольцев. Он отмеча

1 Викторский С.К. История смертной казни в России и современное
ее состояние/ Ученые записки императорского Московского
университета. Вып. 41. М.. 1912. С. 230.

58

ет, что «наиболее высокопоставленные люди отличались
и узостью взглядов и черствым, если не жестоким
отношением к обществу и народу»1. Приводимый
им случай рассказывает о том, как в 1748 году новый
московский главнокомандующий граф Брюс потребовал
от И.В. Лопухина, который, пользуясь своим положением
сенатора и ревизора и отличаясь своей
гуманностью, смягчал судебные приговоры, ужесточения
наказания кнутом. Граф предписывал: «не 50 ударов
надо назначать, а 200, 300, 500». На возражение

сенатора Лопухина: «да этак будем всегда засекать
до смерти?» он ответил: «Что же их жалеть? И это
наказание вместо смертной казни». Лопухину стоило
больших трудов доказать Брюсу, что открытая смертная
казнь отменена не затем, чтобы ее заменила замаскированная
форма. Этот эпизод показателен тем,
что отмена смертной казни даже в законодательстве
может быть сведена на нет существованием тяжких
телесных наказаний, где жизнь и смерть осужденного
полностью находится в руках палача.

Обобщая всё сказанное о роли смертной казни
при преемниках Петра I и до Екатерины II, можно
сделать общий вывод. По сути, этот институт наказания
был отменен в царствование Елизаветы Петровны.
Отмена его была подготовлена всем предшествующим
развитием законодательства. К этому времени законодательство
превратилось в сплошную санкцию смертной
казни, обеспечивать которую государство уже
было не в силах. Практика фактически ограничивала
масштабы применения смертной казни.

1 Гольцев В.А. Законодательство и нравы в России XVIII века.
Казань, 1982. С. 135.

Отмена смертной казни прошла в своеобразной
форме. "Будучи предусмотренной в уголовном законодательстве,
она реально не применялась в действительности.
Эта форма отмены определилась как
субъективными факторами (недостаточно высокий уровень
общественного правосознания, в особенности
представителей дворянства, от которого зависело осуществление
уголовной политики; отставание правосознания
от объективных предпосылок, требовавших
отмены смертной казни), так и объективными. На темпы
процесса, приведшего к отмене смертной казни,
оказало не последнее влияние и личность главы государства
— императрицы Елизаветы Петровны, которая
испытывала отрицательное чувство к смертной
казни на протяжении всего своего царствования.

Несмотря на неоднозначность и сложность процесса
отмены смертной казни, Россия к концу первой
половины XVIII века стала первым европейским государством,
отменившим этот вид наказания.

* * *

Итак, история смертной казни в России в первой
половине XVIII века важна и интересна прежде всего
потому, что в этот небольшой по историческим масштабам
период времени произошло довольно быстро
крупное изменение в положении института смертной
казни. Устойчивая тенденция XIII—XVII веков к увеличению
применения этого наказания как на практике,
так и в законодательстве была нарушена. В петровские
времена разрыв между законодательным положением
смертной казни и практикой ее применения
растет и достигает невероятных размеров. Окрепшая

новая цель — извлечение из преступления и преступника
выгод и пользы — ведет к уменьшению числа
казней как наказаний, направленных на физическое
уничтожение личности. Предпосылки, по крайней мере,
к ограничению сферы действия смертной казни, если
не к ее отмене, создавшиеся при Петре I, не привели
к механическому сужению области ее применения. Потребовалось
еще около 20 лет, прежде чем они попали
на благодатную почву. При императрице Елизавете
Петровне к объективным факторам, таким как укрепление
самодержавной власти, стабилизация международного
положения России, колонизация окраин
Российской империи, прибавился и субъективный —

особое отношение главы государства к вопросу о
смертной казни.

Для истории смертной казни совершенно безразлично,
какими побуждениями была движима императрица,
когда проявляла стремление к ее отмене.
Возможно, это было и отвращение к жестокому наказанию,
чувство милосердия, а, может быть, вполне
трезвое и холодное убеждение в неэффективности и
ненужности столь крайнего средства в борьбе с преступностью.
Как бы то ни было, нельзя не отдать должное
императрице в том, что институт легального
убийства получает первый серьезный удар. И хотя до
реальной отмены смертной казни в России было еще
далеко — и из-за неясной формулировки указов, которыми
только приостанавливается исполнение смертной
казни, и вследствие большого числа телесных
наказаний (кнут, шпицрутены, плети и т. п.), способных
повлечь смерть наказуемого, сам факт подобной
отмены смертной казни глубоко поучителен.

Елизавета Петровна проводит ряд мероприятий по
отмене смертной казни в обстановке резкой оппозиции
к ней, прежде всего со стороны ведущих классов общества,
на которые она вынуждена была опираться.
Действительный прогресс и демократия проявляется
не в том, чтобы опускаться до уровня правосознания
основной массы, а в том чтобы поднять ее уровень
правосознания до объективно обусловленной современностью
высоты. Задача законодателя в том и заключается,
что он не только закрепляет сложившиеся
правовые нормы, но и выявляет контуры будущих.
Если законодатель не будет идти хотя бы на шаг впереди,
то его правовые акты будут обречены на быстрое
старение.

ГЛАВА III.

СМЕРТНАЯ КАЗНЬ И ЕЕ МЕСТО
В КАРАТЕЛЬНОЙ ПОЛИТИКЕ РОССИИ
(ВТОРАЯ ПОЛОВИНА XVIII СЕРЕДИНА
XIX В.)

1. Законодательная практика
применения смертной казни
во второй половине XVIII в.
Период подготовки проектов уголовного законодательства
охватывает обширный отрезок времени — с
начала XVIII века до издания Свода законов Российской
империи в 1832 году. Предметом изучения при
исследовании смертной казни в данный исторический
период станут именно проекты уголовных законов,
вошедших в Свод законов.

Еще Петром I и его преемниками были сделаны
попытки по созданию нового единого общегражданского
уголовного уложения, для чего неоднократно
создавались специальные комиссии. Впрочем, их деятельность
не дала никаких результатов. Созданная
11 марта 1754 года по представлению М.К. Шувалова

новая кодификационная комиссия при Сенате была
седьмая по счету. На нее возлагалась задача издания
проекта уголовного уложения. Работа комиссии велась
так успешна, что к 10 апреля 1755 года ею были
подготовлены проекты двух частей нового уложения:
судная и криминальная. Последняя, интересующая нас
часть, носила следующее название: «О розыскных делах
и какие за разные преступления казни, наказания
и штрафы положены». Эта часть одобрена Сенатом и
после доработки 25 июля 1755 года представлена на
утверждение Елизаветы Петровны. Но утверждения не
последовало. По мысли графа Блудова, это произошло
потому, что в проекте «определялась смертная казнь
даже в случаях, в коих исполнение оной было уже

воспрещено».

Необходимо более полно охарактеризовать проект

1754 года, что позволит понять, почему он не получил

поддержки со стороны императрицы и каково было

соотношение сил сторонников и противников смерт

ной казни в этот период.

По содержанию проект представлял собой свод

действующего уголовного права и включал нормы Со

борного уложения 1649 года, Воинских Артикулов,

Морского устава и указов в области уголовного права

различных лет. Имея подобную основу, проект с не

избежностью воспринял и действующую систему на

казаний, во главе которых стояла смертная казнь.

Удивительным является не этот факт, а то, что соста

вители проекта пошли значительно дальше, проявив

завидную изобретательность в выборе и назначении

квалифицированных видов смертной казни. Помимо

повешения и отсечения головы, проект предусматри

вал: сожжение (ст. 8 главы 19), колесование (ст. 4 гла

вы 20), залитие горла расплавленным металлом, пове

шение за ребро (ст. 1 главы 32) и разорвание пятью

лошадьми (ст.1 главы 20). Не без сарказма И.Д. Серге

евский приписывает такой широкий выбор смертной

казни «личным вкусам составителей». Но неожидан

ная суровость проекта не ограничивалась только этим.

Помимо санкции смертной казни за государственные

и другие особо опасные преступления, проект предус

матривал ее и за кражу свыше 40 рублей (ст. 1 главы

33), за вторую кражу свыше 30 рублей (ст. 6 главы

33), за любую третью кражу; за оскорбление действи

ем родителей (ст. 2 главы 30), ввоз медных денег из

за границы (ст. 8 главы 38), вывоз серебра и золота

за границу (ст. 10 главы 38), за лжесвидетельство^. 1

главы 53) и др.1

Разумеется, подобный проект не мог быть принят
Елизаветой, поскольку в корне противоречил ее взглядам
и политике в области смертной казни. Составители
проекта, включая в него смертную казнь и
становясь на полярные по сравнению с императрицей
позиции, рассчитывали на сильную поддержку правящих
классов. К тому же именно составители проекта
являлись носителями господствующего в обществе
взгляда на смертную казнь.

Результатом этой оппозиции по вопросу смертной
казни стало практическое бездействие комиссии по
составлению Уголовного Уложения вплоть до 1761 года.
1 марта 1761 года комиссия вносит предложение о созыве
депутатов от дворян и купцов для привлечения

1 Проект Уголовного Уложения 1754—1766 годов/ Под ред. А. Востокова.
СПб., 1882. С. 11.

4 Зак. 2455 65

их к законопроектным работам. Сенатским указом от
29 сентября 1761 года был определен порядок выборов
депутатов: 2 депутата от дворян и 2 депутата от
купцов из каждой провинции. Депутаты обязаны были
прибыть к 1 января 1762 года для слушания проекта
Уложения. Императрица решила обеспечить более плодотворную
работу над проектом, потому что ею через
действительного статского советника Алсуфьева вместе
со старым проектом было передано словесное
указание: «в оном новосочиняемом Уложении за подлежащие
вины смертной казни не писать». Сдвинувшийся
с мертвой точки процесс разработки Уложения
был прерван смертью императрицы. Итогом работы
елизаветинской комиссии стал второй вариант проекта,
который принципиально ничем не отличался от первого.
Единственной реакцией на указание Елизаветы Петровны
об исключении смертной казни была замена
двух видов квалифицированной смертной казни, не
свойственных российскому законодательству: повешение
за ребро и разорвание лошадьми, более привычными:
четвертованием и колесованием. На этом

комиссия прекратила свое существование.

Дальнейшие попытки создания Уголовного Уложения
связаны с правлением Екатерины II. По ее инициативе
была создана в 1767 году законодательная
комиссия. В нее должны были войти депутаты от всех
областей России и сословий. Для участия в работе
комиссии представители должны были привезти с собой
наказы, в которых бы излагались сословные и
местные нужды и пожелания, в том числе и в области
уголовного права. В свою очередь Екатерина II разработала
собственный Наказ комиссии о составлении
проекта нового Уложения, в котором излагались и

66

общие начала уголовного права, взгляды на преступления
и смертную казнь. Наказ был представлен депутатам
в день открытия работы комиссии — 30 июля
1767 года. Наказ не был самостоятельным трудом Екатерины
II: из 526 статей ею порой дословно заимствовано
408 (из трактата Ч. Беккария «О преступлениях и
наказаниях», из Монтескье «О духе законов», из Вольтера,
Гельвеция). В плане рассматриваемого вопроса
императрица выражает двойственную позицию. С одной
стороны, она говорит о приоритете предупрежде

ния преступности над наказанием: «приложить должно
более старания к тому, чтобы вселить узаконениями
добрые нравы в граждан, нежели привести дух их в
уныние казнями»(ст. 83 Наказа). Указывая на две основные
цели наказания — частное и общее предупреждение,
Екатерина II подчеркивает, что смертная
казнь не обеспечивает реализацию этих целей: «в тех
странах, где кроткие наказания, сердце граждан оных
столько не поражаются, как в других местах жестокими
(ст. 85); частое употребление казней никогда людей
не сделало лучшими (ст. 210); смерть злодея
слабее может воздержать беззакония, нежели долговременный
и непрерывно пребывающий пример человека,
лишенного своей свободы для того, чтобы
наградить работаю своею через всю его жизнь продолжающуюся
вред им сделанный обществу (ст. 212)».

Исходя из таких посылок, Екатерина II делает вывод:
«В обыкновенном состоянии общества смерть
гражданина ни полезна, ни нужна»(ст. 210). Но последовательности
у нее в этом вопросе до конца не хватает.
Она тут же оговаривает условия, при которых
смертная казнь может допускаться: «Смерть гражданина
может в одном только случае быть потребна,

когда он лишен будучи вольности, имеет еще способ
и силу, могущую возмутить народное спокойствие»
(ст. 210).

Но если признание необходимости смертной казни
за государственные преступления находят еще логическое
оправдание, то совсем в разрез с основными
положениями ее Наказа идет следующее утверждение:
«Гражданин бывает достоин смерти, когда он нарушил
безопасность даже до того, что отнял у кого
жизнь или предпринял отнять» (ст. 4). Такое противоречие
во взглядах — от полного отрицания смертной
казни до допущения ее за покушение на убийство —
вряд ли можно объяснить лишь неловким плагиатом у
авторов с взаимоисключающими воззрениями (Беккария
и Монтескье). Здесь, как можно предположить,
прав С.К. Викторский, который указывает, что «автор
таких идей о смертной казни в своей практической
деятельности окажется далеко не на высоте гуманности
и высшей целесообразности, его дела, при первом
же удобном случае, разойдутся со словом против
смертной казни». Справедливость этих слов подтверждают
случаи применения смертной казни при

Екатерине II, которые будут более подробно рассмот

рены ниже. Признавая слабые стороны Наказа (он не

стал законодательным актом, был внутренне противо

речив, не имел практического применения), нельзя иг

норировать его потенциальное значение для общества.

Но именно благодаря ему был дан толчок распрост

раненно на российской почве передовых идей Евро

пы XVIII столетия. С новыми течениями и тенденциями

в области карательной политики смогли познакомиться

большие массы людей, дворянство и чиновничество.

Наказ переиздавался восемь раз еще при Екатерине,
а Сенат предписывал, чтобы в каждом присутственном
месте его чтение организовывалось не реже трех
раз в год. На фоне Наказа Екатерины II так называемые
депутатские наказы выглядят довольно жалко.
Узость сословного мышления, ограниченность и отсутствие
государственного подхода к вопросу уголовной
политики — основные черты подобных дворянских
наказов. Главное содержание подавляющего их большинства
— требование ужесточения наказания, восстановление
смертной казни за различные виды
преступлений. Даже петровские идеи в понимании цели
наказания как извлечение пользы для общества из
преступления и преступника не нашли отражения в
них. Например, в Опочковском наказе читаем: «Для

искоренения душегубства и умышленного смертоубийства
избежать не можно, дабы не узаконить жесточайшие
и беспощадные истязания, равные пагубным
сим злодеяниям». Белозерский и Верейский наказы
выступают за восстановление смертной казни за кражу,
грабеж и разбой, корчемство. Верейский наказ
напоминает и о взяточничестве: «если кто, забыв присяжную
должность, явится виновен в взятках, такому
преступнику указом без всякой пощады (и в каком бы
количестве тот взяток не был) учинить натуральную
смертную казнь». Упоминается в наказах и поджог, и
ложный донос, и неправосудие как преступления,
достойные высшего наказания. Историки права единодушно
признают, что дворянские наказы продемонстрировали
неразвитость господствующего класса
России в политическом смысле. По меткому выражению
В.Н. Латкина, «дворянство в своих наказах ни на
йоту не изменило воззрений дьяков и подъячих вре

мен царя Алексея Михайловича»1. Легко представить,
каким бы мог стать проект Уголовного Уложения, имея
в качестве основы подобные наказы. Но Екатерина II,
хорошо осведомленная об их содержании, предусмотрительно
распустила комиссию депутатов 18 декабря
1768 года под предлогом войны с Турцией. Позднее
данная комиссия ни разу не возобновляла свою деятельность.
Таким образом, вопрос о смертной казни
не был разрешен и при Екатерине II. Сама же императрица,
не будучи принципиальной противницей смертной
казни, умело использовала неустойчивое
положение этого наказания. Если при Елизавете Петровне
не было ни одного случая применения смертной
казни, то приверженица прогрессивных идей
Екатерина II представляет истории три достоверных

случая применения смертной казни.

В 1764 году был казнен поручик Мирович, обви

ненный в заговоре, имевшем целью восстановление

на престоле сына Анны Леопольдовны Ивана Антоно

вича. Очень показательно отношение Синода к этой

казни. Поступил Святейший Синод в данном случае в

лучших традициях фарисейства: «Синода члены пись

менно объявили, что они слушав в Собрании след

ственное о Мировиче и его сообщниках дело, и видя

собственное их признание, согласуются, что он Миро

вич за его злодейство и с сообщниками достоин жес

точайшей казни; следственно какая по тому будет

сентенция, от оной не отрицаются; но поелику они

суть духовного чина, то к подписанию на смерть сен

тенции приступить не могут».

1 Латкин В.И. Учебник истории русского права периода империи
(XVIII—XIX ст.) СПб, 1909. С. 123.

70

В 1771 году были казнены два из виновных в убийстве
архиепископа Амвросия во время чумного бунта
в Москве. Этот случай любопытен и тем, что указ,
присуждающий к смертной казни виновных, подчеркивает
двойственное отношение властей к этому наказанию
и произвол в толковании известного елизаветинского
указа 1754 года. Указ от 10 ноября 1771 года гласит
следующее: «...присуждаются из них (приговоренных
к смертной казни) токмо только двое по жребию ви

селице, как в удовлетворении точности законов, так и
на будущий страх другим, а прочие телесному, вместо
смерти, по именному указу 1754 года сентября 30 дня,
наказанию...». Непонятно, на точность каких законов
ссылается указ — Соборное уложение 1649 года?
Новоуказные статьи? Воинские Артикулы 1715 года?
Указ 1754 года? Старый мотив устрашения опять явственно
звучит в указе.

Аморфность позиции Екатерины II в рассматриваемом
вопросе ещё резче проявляется в третьем случае
применения смертной казни — казни участников восстания
Емельяна Пугачёва 1775 года. Общеизвестно, что
по этому делу было казнено шесть человек. Причем
Емельян Пугачёв и В. Перфильев указом от 10 января
1775 года были приговорены к квалификационному
виду смертной казни — четвертованию1. «Гуманная»
государыня в своем указе сочла необходимым особо
подчеркнуть саму процедуру осуществления смертной
казни: «Пугачёву учинить смертную казнь... четвертовать,
голову взоткнуть на кол, части тела разнести по

четырем частям города и положить на колеса, а после
на тех же местах сжечь...». Более «последователь

1 Полное собрание законов Российской империи. Собрание
Т. 20. № 14233.

ного» подтверждения своих идей, изложенных в Наказе
(ст. 205: «намерение установленных наказаний не
то, чтоб мучили тварь, чувствами одаренную»), трудно
и представить. И даже этим не исчерпывается характеристика
отношения к смертной казни во время пугачёвского
восстания. Фактически казненных не по
суду, а по распоряжению местной власти было гораздо
больше. Некоторые историки (Г.З. Анашкин) утверждают,
что после подавления восстания было
казнено 20 тысяч человек1. Ни у одного другого автора
подобных сведений не содержится. Г.З. Анашкин
же не ссылается ни на какой источник, подтверждающий
эти данные. Цифра казненных слишком велика, и
она вызывает сомнения в ее достоверности. За все
жестокости, допущенные при подавлении бунта, Н.П.
Загоскин склонен винить графа П.И. Панина, возглавлявшего
правительственные войска2. Однако было бы
наивно предполагать, что всё это происходило без

ведома Екатерины II, которая не отличалась щепетильностью
в этом вопросе, этим неистовствам в глухой
провинции вполне соответствуют казни, предназначенные
самой императрицею Пугачёву с товарищами...
Желание же выглядеть поборницей человеколюбивых
идей заставило издать 6 февраля 1775 года указ, в
котором говорится: «Как все происходящее по бывшему
внутреннему бунту возмущению и неустройству,
Монархия предает нынче вечному забвению и молчанию,
то где остались смертью казненные тела еще
непогребенные, оные предать земле и в то же самое
особо устроенные для бывших смертных казней лоб

1 Наказ императрицы Екатерины II, данный комиссии о сочинении
проекта нового Уложения/ Под ред. Н.Д. Чечулина. СПб., 1813. С. 59.
2 Загоскин Н.П. Очерк истории смертной казни в России. Казань,
1892. С. 88.

72

ные места и орудия истребить, а впредь по отношению
к смертным приговорам снова руководствоваться
указом 1754 года»1. Этот указ косвенным образом свидетельствует
о действительных масштабах карательной
деятельности правительства при подавлении
восстания.

Рассмотренные примеры применения смертной казни
относятся к разряду экстраординарных. Все дела
(а речь идет об опасных государственных преступлениях)
рассматривались на основании норм Соборного
Уложения 1649 года и в специально созданном для
этого органе — Верховном Уголовном суде. При вынесении
приговоров использовались и нормы Воинских
Артикулов 1715 года, т.е. использовались старые
нормативные акты. Но оказывается, при необходимости
Екатерина II не останавливалась и перед изданием но

вых указов, санкционирующих смертную казнь. Образцом
такого может стать указ от 12 октября 1771 года,
изданный в связи с эпидемией чумы. В нем звучит
угроза смертной казни и даже самосудом за нарушение
карантинных правил. Очень интересна аргументация
таких суровых мер: «... находятся столь злостные
люди, что ... дерзают входить в вымершие дома и
грабить там оставшиеся после несчастных пожитки:
сим объявляется каждому и всем, ежели такие безбожники
и враги рода человеческого открыты будут в
сем преступлении, то без пощады казнены будут смертью
у самого места, где сие преступление учинено
будет, дабы смертью одного злодея отвратить смертоносный
от зараженных вещей вред и гибель многих
невинных, ибо в крайних зла обстоятельствах и меры

1 Полное собрание законов Российской империи. Собрание 1
Т. 20. № 4294.

73

по уврачеванию крайние принимаются»1. Разумеется,
подобный указ заведомо для его составителей не мог
иметь никакой устрашительной силы, поскольку страх
только возможного наказания был гораздо абстрактнее,
чем сознание почти неизбежной смерти от чумы, а
преступники одинаково пренебрегают и тем, и другим.

Завершая рассмотрение вопросов о смертной казни
при Екатерине II, отметим, что после 1775 года в
России не было ни одного случая применения смертной
казни. Несмотря на неустойчивость позиции императрицы
по поводу смертной казни, на неприятие, в
основном, новых взглядов на уголовное наказание со
стороны государственной бюрократии, отсутствие реальных
сил, выступающих против этого наказания, низкий
уровень правосознания дворянства и ряд других
неблагоприятных факторов, смертная казнь все-таки
не доминирует в этот период. Не переоценивая субъективного
момента, следует все же признать, что главная
заслуга в обеспечении такого положения принадлежит
главе государства. Именно авторитет Екатерины II и ее
принципы, помимо объективных причин — спокойной
внутренней обстановки, устойчивости государственной
власти и т.п., привели к неприменению смертной казни
за обычные уголовные преступления, число которых
отнюдь не уменьшилось. Последним в царствовании
Екатерины II шагом в области смертной казни стал указ
от 30 октября 1794 года о «Разделении Великого Княжества
Литовского, данный генерал-губернатору Лифляндскому,
Эстляндскому и Литовскому Князю

Репнину». Помимо прочего в нем предписывалось, что

1 Полное собрание законов Российской империи. Собрание 1.
Т. 19. № 13676.

74

бы «Верховное правление облегчало жребий преступника,
... истребя во всей Литве пытки и смертную
казнь, яко неизвестные у народов Скипетром Нашим
управляемых...». Этот указ был позднее продублирован
другим подобным же указом от 20 апреля 1799 года,
изданным Павлом I, где говорится, что «запрещение
смертной казни в империи Российской существует в
силе общих государственных узаконений» и тем самым
это запрещение распространяется на Литву и на
вновь присоединяемые к России области1.

Анализом смертной казни в законопроектных работах,
законах и на практике в период правления Екатерины
II, по сути, заканчивается «старая» история
смертной казни. Положение смертной казни в России
XIX века — совершенно особая страница в летописи
этого наказания. Вторая половина XYIII века подготовила
почву дальнейшего развития российской уголовноправовой
мысли. Эпоха господства кровавых форм
уголовных репрессий была вместе с тем эпохой крайне
грубого отношения к человеческой личности вообще,
к людям низших сословий в особенности.
Постепенно положение личности в государстве изменилось
и оно освободилось из-под опеки государства.
Все более стушевались, а затем исчезли и резкие границы
между сословиями. Гуманное движение в сфере уго

ловного законодательства находилось в несомненной
связи со всеми этими течениями общественной жизни и
частью поддерживалось, частью вызывалось ими.2

' Полное собрание законов Российской империи. Собрание 1
Т. 25. № 18943.

2 Наказ императрицы Екатерины II, данный комиссии о сочинении
проекта нового Уложения/ Под ред. Н.Д. Чечулина. СПб
1813. С. 6-7.

75

* * *

Основные черты этого периода в отношении смертной
казни:
1) наличие большого числа неотмененных законодатель

ных актов, предусматривающих смертную казнь в
качестве обычного и распространенного наказания;

2) отсутствие единого уголовного закона, определяющего
положение смертной казни в системе уголовных
наказаний;

3) фактическое неприменение смертной казни за общеуголовные
преступления;

4) применение смертной казни как исключительного
наказания за государственные, карантинные и воинские
преступления, зависящего от усмотрения
главы государства;

5) постепенное распространение новых идей, отрицающих
необходимость смертной казни;
6) сохранение старых взглядов на уголовную политику,
консерватизм дворянства.

2. Высшая мера наказания
в первой половине XIX в.
В XIX век Россия вступила не только с новым императором
Александром I, но и со старыми проблемами,
требовавшими решения. Но и Александр I не
стал торопиться с решением вопроса о применении
смертной казни. По мере присоединения к России
новых областей, на них распространяется и неприменение
смертной казни за какие бы то ни было преступления.
Этому посвящен указ от 12 сентября 1801 года,
гласивший о запрещении смертной казни в Грузии;
указ от 4 июля 1804 года об отмене смертной казни в
Менгрелии; указ от 19 апреля 1811 года об отмене
смертной казни в Имеретинской области; указ от 8
апреля 1811 года о неприменении смертной казни в
Гурии: «во Всероссийском подданстве смертная казнь
и лишение членов не могут быть терпимы». В работах
историков права и указах Сената не содержится каких-
либо сведений относительно фактического применения
смертной казни за 25 лет царствования

Александра I. Единственным автором, рискнувшим назвать
число казненных в этот период — 24 человека —
является современный историк-правовед О.Ф. Шишов,
но и он не указывает источник такой своей осведомленности1.
В то же время он подчеркивает, что основная
масса этих казней связана с Отечественной войной
1812 года и приговоры в данных случаях выносились

1 Смертная казнь: за и против. М., 1989. С. 51—52.

77

..Л

тивные тенденции, все еще господствовавшие в общественной
среде, но он позволил состояться открытой
дискуссии государственных деятелей того времени по
вопросу о смертной казни, которая давно уже назревала,
указывала на остроту и актуальность проблемы.

В положениях общей части проекта говорится об
установлении только простой смертной казни — в
форме повешения и отсечения головы, все же другие
исключаются. Таким образом, проект категорически
отвергает квалифицированные виды смертной казни.

Кроме того, утверждается, что «смертная казнь не
иначе может быть производима, как с Утверждением
Императорского Величества».

Вторая и третья части проекта содержат составы
преступлений, к которым в качестве санкции предусмотрена
смертная казнь. К ним относятся:

1) преступления против веры: умышленное богохуление;

2) государственные преступления: посягательство на
жизнь и здоровье императора или членов императорской
фамилии, а также заговор с этой целью; недонесение
о преступлении, предусмотренном. Интересно,
что из круга субъектов данного преступления исключались
супруги и дети, «коих доносы абсолютно не
приемлются», факт весьма поучительный для современного
уголовного закона; «злоумышление на ниспровержение
или перемену верховной власти или
против целостности Российского государства, равно
«кто из подданных соберет войско против Его Величества
»; поднятие оружия против отечества, переход
на сторону врага; измена в виде сдачи средств веде

ния войны противнику или выдача военной тайны, а

также недонесение об этих преступлениях; выдача государственной
тайны; бунт и вооруженное сопротивление
властям;

3) преступления против жизни: отцеубийство;

4) преступления против порядка управления: освобождение
преступника из тюрьмы, соединенное со
взломом или насилием;

5) преступления против собственности: поджог при
отягчающих обстоятельствах, повлекший причинение
«опустошения» городу или селению, гибель многих
людей либо совершенный с целью или во время бунта;
разбой при отягчающих обстоятельствах, соединенный
с поджогом, гибелью 2 и более лиц, либо при
бунте.

Оценивая проект 1813 года, можно сделать вывод,

что он значительно сузил сферу применения смертной

казни. Проект, предусматривая смертную казнь за от

цеубийство и другие частные преступления, отступал

от исторических традиций России. Это противоречие

проекта явно обозначилось при обсуждении его в
Общем собрании Государственного совета в 1823 году.
Известный государственный деятель адмирал Мордвинов,
опираясь на тексты елизаветинских указов 1744 и
1754 гг., Манифест Павла I 1799 года, указывал членам
Государственного совета, что смертная казнь в
России отменена окончательно и восстановление ее
этим проектом неправомерно. Свою позицию против
данного наказания он отстаивал и с точки зрения несоответствия
его «нравственному и всеобщему закону
», по которому убийство безоружного постыдно, тем
более когда убийцей выступает общество. Говорил он
и о нецелесообразности и неэффективности казни как

5 3ак. 2455

4.

наказания, ибо «где часто казнят, там день казни, для
развратных, бывает днем удачного мошенничества и
не служит для порочных исправлением». Единственным
оправданием для восстановления этого наказания,
по мнению Мордвинова, могло бы служить лишь
доказательство того, что «Российский народ сделался
злонравнее и дерзновеннее на всякие преступления»1^
Ссылался он и на непосильное бремя, которое должен
нести судья, выносящий смертный приговор. Отрицание
смертной казни у Мордвинова доходило даже
до требования отказа от нее и за государственные
преступления, так как «заговоры, бунты и возмущения

менее опасны нежели за полвека тому назад оные
быть могли». Он предлагал за эти преступления назначать
«самую высшую казнь, кроме смертной казни». В
крайнем случае, он допускал для экстраординарных
государственных преступлений определение особой
подсудности и чрезвычайных наказаний, не входящих
в общую систему. В Государственном совете подобные
взгляды не нашли поддержки. Господствующей
была позиция, выраженная председателем департамента
экономии Куракиным, который заявил, что государственный
преступник разрывает все связи между
собой и государством и ставит себя «в то положение,
что жизнь его несовместима с бытием государства».
Государственный совет, проанализировав указ 1754
года, пришел к выводу, что смертная казнь в России
была отменена только за общеуголовные преступления.
В своих рассуждениях Государственный совет
опирался на текст указа, в котором ничего не говори

1 Мордвинов Н.С. Дополнительные статьи к мнению адмирала
Мордвинова о смертной казни/ Чтение в императорском обществе
истории и древностей российских при Московском университете.
1959. № 4. С. 26.

82

лось о наказаниях за государственные преступления.
По указу 1754 года клеймение словом «вор» не применялось
к государственным преступникам. На основании
такого толкования Государственный совет решил
ввести в Уголовное уложение статью о смертной казни
в следующей редакции: «Смертная казнь прежними
узаконениями за разные преступления положенная и
потом указом 1754 года за все преступления, кроме

тяжких государственных злодеяний, в исполнении ее
отмененная, но в приговорах судебных мест и ныне
еще назначаемая, отныне не только в изложении, но
и в самих приговорах отменяется. Судебное определение
сей казни отныне за такмо государственные и
тяжкие и чрезвычайные злодеяния имеет быть постановляема,
за которые судебными приговорами правительствующего
сената 1764, 1771, 1775 и т.д. была
постановляема, и коих существо на основании законов
ныне действующих во 2-ой Главе второй части
сего уложения, с точностью определяется. Приговоры
сии ни в коем случае не приводятся в действие без
Высочайшего утверждения»1.

Как уже отмечалось, проект Уголовного уложения
1813 года не был одобрен Государственным советом и
дело ограничилось лишь обсуждением. О.Ф. Шишов
обращает внимание на отношение Александра I к
смертной казни, который до обсуждения проекта не
высказывался против включения в него смертной казни,
но и не возражал, когда обсуждение провалили в
Государственном совете2. В этом О.Ф. Шишов видит

двойственность личности русского императора, свой

1 Солодкин И.И. Очерки по истории русского уголовного права Л
1961. С. 26.

2 Смертная казнь: за и против. М., 1989. С. 50.

ство, по-видимому, наследственное, если вспомнить

Екатерину II.

Николай I, сменивший на престоле Александра I,
отметил свое вступление на престол казнью 5 человек.
Речь идет об участниках восстания 14 декабря
1825 года. Всего было приговорено к смерти 36 человек,
из которых 5 — к четвертованию. Пяти последним,
приговоренным к четвертованию, был заменен
лишь вид смертной казни — через повешение. Остальным
осужденным смертная казнь была заменена
каторгой на различные сроки или бессрочно. Следующий
шаг Николая I в области смертной казни, был
прямо скажем, явно противоположный. Манифестом
от 21 апреля 1826 года смертная казнь была отменена
в Финляндии1. В этом акте говорилось о несоответствии
Уголовного уложения Великого княжества Финляндского
в части санкций смертной казни положению
этого наказания в России, вследствие чего предписывалось
«не утверждать никакого, хотя и сообразного
с оными законоположениями смертного приговора,
если преступление не будет толикой важности, что
целью оного было нарушение общего существования:
спокойствия государственного, безопасности Престола
и Святости Величества». Исключая возможность смертной
казни за общеуголовные преступления, манифест
прямо допускает вынесение смертного приговора за
государственные. Подтверждает 3TQ положение политика
Николая I в период Польского восстания
1830 года. По поводу участников этого восстания было
сделано следующее распоряжение: «Всех дворян или

1 Полное собрание законов Российской империи. Собрание 1.
Т. 1. № 275.

84

шляхту, принявших участие в сем бунте и которые
вооруженною рукою противосстанут законной власти,
судить военным судом и приговоры суда исполнять
над ними на месте с утверждением отдельного отрядного
начальника». Совершенно ясно, что такое указание
было чревато судом скорым, неправым и
жестоким. По замечанию Викторского, «Польша стала
очевидицей многих смертных казней — без упоминания
о них в таких официальных исторических актах,
как например, Полное собрание законов». В правительственном
сообщении от 4 сентября 1834 года указывается
258 человек, которым вынесены смертные
приговоры как главным виновникам польского мятежа.
Но все эти лица успели эмигрировать из Польши.
С. Ушерович указывает на случаи смертной казни участников
польского восстания в период с 15 по 17 ноября
1833 года в Гродно и Полоцке.

Из последних политических процессов при Николае
I следует назвать дело петрашевцев 1849 года, по
которому 21 человеку вынесен смертный приговор, в
том числе и Ф. Достоевскому. Петрашевцы обвинялись
в умысле на ниспровержение существующего государственного
строя. Всем «смертникам» этот
приговор был заменен каторгой.Такова картина фактического
применения смертной казни при Николае I.

Общее количество казненных при этом императоре
не велико — 40 человек. В применении же скрытой
казни в виде засечения на смерть признавались и
судьи и законодатели. Ведь недаром Мордвинов говорил
о кнуте: «Действие законов, исполнение приговора
и мера наказания останутся в руках палача,
который стами ударами сделает наказание легким, де

сятью — жестоким и увечным, если не смертельным»1.
И уж не из христианского милосердия Николай I заменил
смертную казнь шпицрутенами: «виновных прогнать
сквозь 1000 человек 12 раз. Слава Богу, смертной
казни у нас не бывало и не мне ее вводить». Но такое
наказание заведомо было равносильно квалифицированной
смертной казни. Случай засечения на смерть в
административном порядке сразу 14 человек в Симбирске
в 1836 года приводит Н.С. Таганцев.

Рассматриваемый период, ничем не будучи особен

но примечательным в области применения смертной

казни, весьма знаменателен тем, что именно в нем

окончательно определился статус смертной казни.

Произошло это после принятия в 1832 года Карантин

ного устава и принятия Уложения о наказаниях уго

ловных и исправительных в 1845 году.

Карантинный устав предназначался для борьбы с
преступлениями, приобретавшими особую общественную
опасность из-за распространения эпидемии чумы,
чем и объясняется суровость его норм. Так, смертная
казнь по Уставу назначалась за нарушение карантинных
правил во время чумы, взяточничество карантинных
чиновников, подделку карантинных документов и
ряд других деяний. Дела о таких преступлениях должны
были рассматриваться в военных судах. Сведений
о смертных приговорах по данной категории дел
не имеется.

' Мордвинов Н.С. Дополнительные статьи к мнению адмирала
Мордвинова о смертной казни/ Чтение в императорском обществе
истории и древностей российских при Московском университете.
1859. № 4. С. 24.

По Своду законов Российской империи смертная
казнь допускалась только за три группы преступлений:
государственные — по приговору Верховного уголовного
суда; карантинные — приговору военных
судов; воинские, совершенные во время похода и предусмотренные
Военно-уголовным уставом. Если преступления
первой и второй групп рассматривались в
общих, а не специальных судах, то смертная казнь
вообще не могла быть за них назначена.

Вскоре после издания Свода законов был выявлен
ряд недостатков и неудобств в использовании его
XIV тома как источника уголовного закона из-за его
казуальности, неопределенности признаков составов
преступлений и т.д. Снова был поднят вопрос о необходимости
Уголовного уложения, для разработки которого
и была создана комиссия во главе с графом
Блудовым. К 1844 году ею был подготовлен проект.
Графом Блудовым была составлена общая объяснительная
записка, в которой пояснялся ход законопроектных
работ, основания, на которых комиссия
определила виды преступлений, наказуемых смертной
казнью. Так, обосновывая необходимость смертной
казни в системе наказаний нового Уложения, Блудов
пишет: «В хорошей уголовной системе требуется, чтобы
между преступлениями и наказаниями существовала
по возможности точная, строгая соразмерность.

Каторга сделалась наказанием слишком слабым для

злодеяний, колеблющих общественный порядок, особ

ливо, когда они соединены с обстоятельствами, еще в

большей мере увеличивающими вину, и едва ли необ

ходимо, хотя, разумеется, весьма немного, расширить

круг применения смертной казни»1. Под этим расширением
комиссия понимала введение санкции смертной
казни за две новые группы преступлений, помимо
традиционно сурово караемых государственных: отцеубийство
и убийство, грабеж и разбой, совершенные
осужденными к каторжным работам. Эти преступления
имели под собой реальную почву, в частности,
еще в марте 1813 года предусматривалась смертная
казнь за отцеубийство. Граф Блудов особо подчеркивал,
что «самое строжайшее наказание не может быть
соразмерно важности сего злодеяния» и еще в качестве
своеобразного одолжения добавляет, что хотя
«по законам прусским отцеубийцу влекут по земле до
места казни и потом колесуют», но российские законы
могут ограничиться простой смертней казнью.

Предложение о введении смертной казни за некоторые
преступления, совершенные каторжниками, тоже
не было неожиданным и немотивированным. В 1832
году Сибирский комитет рассматривал записку флигельадъютанта
Гогеля о введении смертной казни за рецидив
каторжных. Однако он не счел нужным прибегать
к такой мере, объясняя это тем, что «если первые впечатления
сей казни и могут устрашить преступников, то
впоследствии они привычкою изгладятся».

В том же году предложение аналогичного характера
последовало со стороны генерал-губернатора
Восточной Сибири Лавинского, указывающего на необходимость
смертной казни за преступления ссыльных
«политического оттенка». Для рассмотрения
записки Лавинского был создан особый секретный

1 Проект уложения о наказаниях уголовных и исправительных,
внесенных в 1844 г. в Государственный Совет. СПб., 1871. С. 52.

88

комитет, куда вошли министры: военный, финансов,
внутренних дел, юстиции, шеф жандармов, а также
Голицын и Сперанский. Большинство членов указанного
комитета поддерживали инициативу Лавинского.
По их замыслу, смертная казнь за этого рода преступления
должна быть установлена путем издания
негласных рескриптов на имя генерал-губернаторов.
Возможность опубликования данного решения исключалась
в интересах предупреждения возможных выступлений
осужденных и распространения «неосновательных
толков». Только Голицын и Сперанский протестовали
против этой меры, указывая на отсутствие фактов увеличения
рецидивов ссыльно-каторжных.

Вопрос был разрешен Николаем I в соответствии с
мнением большинства, и негласные указы о дозволении
смертной казни Сибирским генерал-губернаторам
выдавались с 1834 по 1837 гг. Воспользуемся перечнем
преступлений, который приводит И.Я. Фойницкий, для
определения сферы действия этого наказания на
ссыльно-каторжных. Смерть предусматривалась за:
заговор против Государя и правительства; бунт, сопряженный
с грабежом, убийствами, поджогом, взломом
тюрем и освобождением преступников;
доказанное склонение жителей края к бунту и неповиновению;
открытое неповиновение военной силе и
начальству в месте содержания каторжных; насильственное
покушение на освобождение из тюремного
заключения или каторжных работ.

Эта негласная санкция смертной казни была средством
политической репрессии, а не мерой уголовного
наказания, что подтверждается ее секретностью.
Свод законов, определивший смертную казнь за точно
ограниченный круг деяний, говорил о том, насколь

ко малое значение придавалось правительством зако

нам, когда речь заходила об интересах политической

стабильности, и насколько силен был произвол испол

нительной власти, неразвитость гарантий соблюдения

ею законов.

Возвращаясь к проекту, отметим, что граф Блудов

не включил в него данную категорию преступлений.

Уложение о наказаниях уголовных и исправительных

1845 года, в основу которого лег проект 1844 года, не

включило отцеубийство в качестве преступления, ка

раемого смертной казнью. Смертная казнь по Уложе

нию 1845 года угрожала лишь за следующие две

(традиционные для России) группы преступлений:

1) государственные преступления (раздел III)
а) посягательство на жизнь, здоровье, честь, свободу
и верховную власть Императора (ст. 263). При
этом ответственность наступает и за голый умысел на
совершение этого преступления;
б) посягательство на жизнь, здоровье, свободу,
честь и права членов Императорского дома (ст. 266);

в) бунт против власти верховной (ст. 271);

г) государственная измена (ст.ст. 275, 276);

д) образование тайных обществ, имеющих вредную
для спокойствия и целостности государства или
противную установленным законами образу и порядку
правления цель (ст. 347);
2) карантинные преступления (раздел VII) — о нару

шении уставов карантинных (ст.ст. 1007—1011, 1028).

Уложение не определяет виды смертной казни,
предоставляя это право судам (ст. 20). Ст. 73 предусматривает
возможность замены смертной казни, «по

особому высочайшему соизволению», политической
смертью, под которой понималось следующее наказание:
возведение осужденного на эшафот на публичной
площади, а затем отправка в ссылку в каторжные
работы, бессрочные или на определенное время.

Указанный нормативный акт, закрепив ограниченное
число применения смертной казни, внес негативную коррективу
в положение смертной казни. Смертная казнь
по Уложению 1845 года входила в общую систему
уголовных наказаний и могла быть назначена по приговору
общих судов. Таким образом, смертная казнь
стала обычной мерой наказания, что упрочило ее положение
в карательном механизме самодержавной
власти.

В первой половине XIX века вновь была создана
законодательная основа смертной казни. Положение
смертной казни в системе уголовных наказаний было
четко определено, но эта определенность «отодвинула
наше отечество назад на целое столетие». По сравнению
со второй половиной XVII века, когда случаи
смертной казни были единичны, 50 лет XIX века дали
все нарастающую кривую числа смертных приговоров
и казней. Это объяснялось кризисом власти, крепостнической
системы в целом. «Каждое правительственное
действие и распоряжение стало усиленно
запечатлеваться самым реакционным духом и проявлять
самое энергичное гонение на все, что знаменовало
какое-нибудь движение вперед. Активная жизнь,
любое движение вперед — все внушало правящим сферам
того времени какой-то суеверный страх и они стремились
заглушить всякий признак жизни. И это
совпадало с революционно-освободительным движени

ЩЩ0&кщтIII ниш

ем 1848 года в Западной Европе; там в это время
жизнь стала укладываться в правовые формы, а у нас
реакция стала доходить до своего апогея», — так характеризует
политическую ситуацию, сложившуюся в
России при Николае I, С.К. Викторский. На этом фоне
смертная казнь начинает выступать как средство не
уголовной, а политической репрессии. В этом коренное
отличие роли смертной казни в XIX в. от ее функций
в предыдущие исторические периоды. Если и
ранее смертная казнь использовалась для устранения
политических противников, то к середине XIX в. это
стало основной ее задачей. 30—50-е годы XIX в. лишь
наметили масштабы будущего применения этого репрессивного
средства. И по тому, с какой готовностью
правительство прибегает к нему, когда чувствует угрозу
своей стабильности (Польское восстание, деятельность
секретного Сибирского комитета), можно судить
о той быстроте й отсутствии колебаний в использовании
этого «лекарства больного общества» в случаях,
когда опасности подвергается сам государственный и
общественный уклад. Думается, что Екатерина II и
предположить не могла, насколько верное определение
дала смертной казни.

* * *

Рассмотрен еще один, столетний, период существования
смертной казни в России. Важен он тем, что в
нем наказание делает свой очередной виток в развитии:
теперь уже в сторону постепенного расширения
своего применения. От полного отказа от смертных
казней при Елизавете Петровне, через компромиссное
ее допущение за единичные особо опасные государствен

92

ные преступления к законодательному воцарению —
таков путь, который смертная казнь как вид наказания
проходит за достаточно короткий промежуток
времени. Государственная власть окончательно убеждается
в бесполезности смертной казни как средства
борьбы с преступностью и утверждение в мысли об
универсальности ее как меры карательной политики.

Первая половина XIX века охватывает лишь начало
процесса эволюции применения смертной казни в орудие
подавления инакомыслия и борьбы с прогрессивными
идеями, подрывавшими косный государственный
строй. Положение смертной казни в этих рамках —
прелюдия к ее разгулу и господству в конце XIX —
начале XX века.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

•

Смертной казни посвящены сотни работ, и внести
что-то принципиально новое в эту тему — почти невозможно.
Смертную казнь можно было бы изучать
на основе богатого материала лишь в качестве исторического
института, если бы не одно «но». Это «но»
заключается в том, что многие государства, в том числе
и Российская Федерация, до сих пор имеют в своем
уголовном законодательстве смертную казнь как
средство наказания за преступления.

Когда разговор касается вопроса смертной казни,
это вызывает негативные ассоциации, возникает общая
неловкость. А если узнают, что смертной казнью
интересуешься с точки зрения ее исторической эволюции,
чтобы понять ее современное существование и
значение в обществе, то почему-то сразу возникают
подозрения в твоей жестокости. Смертная казнь —
неприятная тема, стыдная и страшная. Но стоит задать
собеседнику вопрос о смертной казни как наказании
за умышленное убийство, например, и вот уже
без всякого замешательства говорится о необходимости
и даже желательности ее применения. Беспокойно
тревожить свои чувства и совесть такой темой, но
и не думать о ней нельзя. Ведь пока смертная казнь
существует и выносятся смертные приговоры, а они
выносятся от имени народа (всех и каждого в отдельности),
то каждый должен ощущать свою причастность
к происходящему, свою долю ответственности.

Понять причины сохранения смертной казни в современном
государстве можно, только поняв и исследовав
общие закономерности и особенности развития
этого института — с момента его возникновения —
на протяжении всей истории. Данная работа была
посвящена смертной казни в истории России и охватывает
период с момента ее зарождения до середины
XIX в.

Как многогранное явление смертная казнь требует
анализа не только законодательных актов и судебной
практики, но и состояния правосознания, отношения к
ней различных слоев населения. Основной материал
для исследования составляют разнообразные нормативные
акты уголовно-правового характера, судебные
решения, содержащиеся в Полном собрании законов
Российской империи, труды известных дореволюционных
историков права: С.К. Викторского, Н.Д. Сергеевского,
Н.С. Таганцева, Н.П. Загоскина, А.О. Филиппова
и других, а также современных авторов: М.Г. Миненка,
М.Д. Шаргородского, О.Ф. Шишова, П.С. Ромашкина.

На каждом этапе своего существования смертная
казнь отличается определенными особенностями. При
этом сохраняются ее сущностные черты как наказания,
налагаемого по воле государства, которое руководствуется
при этом не целью удовлетворения чувств
потерпевшей стороны или возмездия, а собственной
целью — охраны существующих общественных отношений.
Присущие ей черты объясняют, почему при изменении
социальной базы государства смертная казнь
по-прежнему используется им в качестве орудия карательной
политики. И только степень цивилизованности
общества и демократичности государства, наличие или

•

\

отсутствие элементов правовой государственности определяют
положение смертной казни в системе уголовных
наказаний.

В России, где долгое время господствовал тоталитаризм,
игнорировались интересы человека, смертная
казнь занимала часто доминирующее место. Движение
за полную отмену смертной казни в России в конце
XIX — начале XX века приобрело широкий размах.
Ни один ученый-правовед или практик-криминалист не
мог выступить в защиту смертной казни без риска потерять
свое лицо в глазах общественности. В разгар
революции 1905—1907 годов это движение даже усилилось
и вылилось в отмену смертной казни I Государственной
думой, которая не осуществила этот
проект на практике в силу неутверждения законопроекта
Государственным советом и императором, а так

же из-за досрочного роспуска Думы. В условиях
культа личности и антидемократического режима конца
20-х — середины 80-х годов XX века смертная
казнь не только перешагнула все границы своего применения
до 1917 года царским правительством. Она получила
то, чего не могла добиться царская
администрация — общественной поддержки. Ощущение
отголосков такого отношения к смертной казни
со стороны общественности и представителей юридической
науки и практики чувствуется и в современных
дискуссиях о смертной казни, которые заметно оживились
в связи с созданием проекта Основ уголовного
законодательства СССР и союзных республик. На сессии
(апрель 1991 года) Верховного Совета ССС Р проект
Основ был одобрен в первом чтении. Причем в
постановлении Верховного Совета по этому вопросу

рекомендовано провести экспертизу возможных кри

миногенных последствий применения проекта закона
на практике. Как можно предположить, необходимость
этой экспертизы была вызвана ограничением применения
смертной казни, которая по проекту предусматривалась
только по 6 составам преступлений и из ее
сферы изъяты женщины и мужчины, достигшие к моменту
вынесения приговора 60-летнего возраста. Преклонение
перед крайними мерами, таким образом,
сохраняется. Более прогрессивный, чем действовавшее
уголовное законодательство, проект был все также
лицемерен в вопросе смертной казни, когда

говорил о ней как об исключительном наказании.

Основы уголовного законодательства Союза ССР и
республик были приняты 2 апреля 1991 года и должны
были вступить в силу с 1 июля 1992 года. Ст. 40 Основ,
регламентирующая смертную казнь, вступила в силу с
момента опубликования Основ. Таким образом, ст. 40
Основ некоторое время (до распада СССР) действовала,
но так как закон в целом так и не вступил в силу,
эта норма утратила свое юридическое значение.

Хочется только напомнить нынешним законодателям
слова Н.С. Таганцева: «Чем крепче правительство, тем
бесполезнее для него смерть лиц, ему враждебных ...
А потому не надо быть пророком, чтобы сказать, что
недалеко то время, когда смертная казнь исчезнет из
уголовных кодексов и для наших потомков самый спор
0 ее целесообразности будет казаться столь же странным,
каким ^представляется теперь для нас спор о необходимости
и справедливости колесования или
сожжения преступников».1

1 Таганцев Н.С. Русское уголовное право. Лекции. В 2 т. СПб.,
1902. Т. 1. С. 81.

97

Обидно, что история распорядилась иначе: то, что
считалось уже решенным почти сто лет назад, так и
не решено и по сей день. Смертная казнь и сегодня
действует, принимает свои кровавые жертвы и находит
своих защитников. И сейчас, размышляя о смертной
казни, испытываешь то же, что так хорошо
выразил М. Гернет: «Тяжело писать о смертной казни,
о ее прошлом, но еще тяжелее писать о ее настоящем,
о том, что мы все видим, о чем читаем в газетах,
что слышим и чувствуем. Но если писать о ней
тяжело и больно, то молчать о ней нестерпимо»1.

Между тем, статистика говорит о том, что в области
фактического применения смертной казни в бывшем
ССС Р наблюдалась устойчивая тенденция к
уменьшению числа приговоренных к смертной казни и
казненных.

Число осужденных к смертной казни и казненных
в ССС Р (1985—1992 гг.)

Таким образом, опираясь на предшествующий исторический
опыт и сегодняшнюю интеграцию Российской
Федерации с общеевропейскими структурами,
есть все основания предполагать, что в ближайшем
будущем произойдет полная законодательная отмена
смертной казни.

Годы Осуждено к Помиловано Казнено,
смертной казни в том числе и осужденных
в предыдущие годы
1985 790 20 654
1986 552 41 666
1987 359 47 440
1988 284 72 210
1989 284 23 • 186
1990 459 29 195
1991 147 Россия 37 59
1992 158 Россия 54 18

1 Гернет М.Н. Смертная казнь. М., 1913. С. 117.

98

Библиографический список
использованных источников

1.
Анашкин Г.З. Смертная казнь в капиталистических
государствах. М., 1971.
2.
Бернер А.О. О смертной казни. СПб., 1865.
3.
Бернер А.О. Учебник уголовного права. Т1. СПб.,
1865.
4.
Васильев И. Извлечение из истории уголовного законодательства
в России//Вестник Европы. 1823. № 9.
5.
Викторский С.К. История смертной казни в России
и современное ее состояние/УУченые записки императорского
Московского университета. Вып. 41.
М., 1912.
6.
Владимирский-Буданов М.Ф. Обзор истории русского
права. СПб., 1909.
7.
Гернет М.Н. Смертная казнь. М., 1913.
8.
Гольцев В.А. Законодательство и нравы в России
XVIII века. Казань, 1982.
9.
Договор Смоленска с Ригою и Готским берегом
1229 года/УРусско-литовские акты, собранные
К.Е. Напиерским. СПб., 1868.
10. Загоскин
Н.П. Очерк истории смертной казни в
России. Казань, 1892.
11.
Кистяковский А.Ф . Исследования о смертной казни.
СПб., 1896.
12. Кузьмин-Караваев
В. Справка о смертной казни по
русскому праву//Право. 1905. № 8.
13. Латкин
В.И. Учебник истории русского права периода
империи (XVIII—XIX ст.). СПб., 1909.
14. Латкин В.И.
Законодательные комиссии в России в
XVIII столетии. СПб., 1887.
15. Малиновский
И. Кровавая месть й смертные казни//
Право. 1909. № 4.
16. Миненок М.Г.
Наказание в русском уголовном праве.
Калининград, 1985.
17.
Миттермайер К.Ю. Смертная казнь по результатам
научных исследований, успехов законодательства
и опытов. СПб., 1864.
18.
Мордвинов Н.С. Дополнительные статьи к мнению
адмирала Мордвинова о смертной казни/Чтение в
императорском обществе истории и древностей российских
при Московском университете. 1859. № IV.
19. Наказ императрицы
Екатерины II, данный комиссии
о сочинении проекта нового Уложения/Под ред.
Н.Д. Чечулина. Спб., 1813.
20. О смертной
казни. Мнения русских криминалистов.
М., 1909.
21. Основы
уголовного законодательства Союза ССР
и союзных республик//Вестник Верховного Суда
СССР. 1991. № 11.
22. Познышев СВ .
Учение о карательных мерах и мере
наказания. М., 1908.
23..Полное
собрание законов Российской империи.
Собрание 1. СПб., 1830.

24. Проект уголовного уложения
Российской империи.
СПб., 1871.
25. Проект уложения
о наказаниях уголовных и исправительных,
внесенных в 1844 г. в Государственный
Совет. СПб., 1871.
26. Проект
Уголовного Уложения 1754—1766 годов/
Под ред. А. Востокова. СПб., 1882.
27. Ромашкин П.С.
Преступление и наказание по законодательству
Петра/УУченые записки МГУ. Вып.
144. Кн. 3. М., 1949.
28. Российское
законодательство X—X X вв. T.I—IV. М.,
1984—1986.
29. Русско-Ливонские
акты, собранные К.Е. Напиерским.
СПб., 1868.
30. Когда убивает государство.
Смертная казнь против
прав человека. М., 1989.
31. Сборник документов по истории СССР. М., 1970.
32. Свод законов Российской империи. СПб., 1857.
33. Сергеевский
Н.Д. Смертная казнь при императрице
Елизавете Петровне/УЖурнал гражданского и уголовного
права. 1890. Кн. I.
34. Сергеевский
Н.Д. Русское уголовное право.
СПб., 1900.
35. Сергеевский
Н.Д. Разбор исследования А. Филиппова
«О наказании по законодательству Петра Великого
в связи с реформою». СПб., 1894.
36. Сергеевский
Н.Д. Лишение жизни как уголовное наказание//
Юридический вестник. 1879. №6 .
37. Смертная казнь: за и против. М., 1989.
38. Солодкин
И.И. Очерки по истории русского уголовного
права. Л., 1961.
39. Спасович В. Учебник уголовного права. СПб., 1863.
40. Таганцев Н.С. Смертная казнь. СПб., 1913.
41. Таганцев Н.С.
Лекции по русскому уголовному праву.
Вып. IV. СПб., 1892.
42.Таганцев Н.С. Русское уголовное право. Лекции.
СПб., 1902.

43. Тобин Д.
Взгляд на основные начала русского уголовного
законодательства с древнейших времен до
Уложения о наказаниях 1845 года/УЖурнал министерства
народного просвещения. Кн. 6. 1847.
44. Ушерович
С. Смертные казни в царской России.
Харьков, 1932.
45. Филиппов
А.О. О наказании по законодательству
Петра Великого в связи с реформою. М., 1891.
46. Фойницкий
И.Я. Учение о наказании в связи с
тюрьмоведением. СПб., 1889.
47. Шаргородский М.Д.
Наказание по уголовному праву
эксплуататорского общества. М., 1957.
48. Штамм СИ . Судебник 1497 года. М., 1955.
49. Щербатов М.М.
Размышления о смертной казни//
Чтения в императорском обществе истории и древностей
Российских при Московском университете.
1860. Кн. I.

Р
Р
Издательство *Лмалфея*
предлагает КНИГА-ПОЧТОЙ

НОВИНКИ!!!

Образцы договоров,

используемых в хозяйственной
деятельности. 3-еиздание
(В соответствии с новым ГКРФ)

Деловое письмо.

В.В. Паневчик

• Разновидности
• Составление
• Пересылка
•
Типичные ошибки
• Язык и стиль
Научжые работы

Мс»ДН1 ШГ0ТШ1

Научные работы.

н офврмяеш

Методика подготовки

и оформления.

Кузнецов И.Н.

Авторское право

и смежные права.

Сост. Попова И.В.

Независимая иммиграция

в Канаду.

Паутино А., Трегубович С,
Нехай Л., Нехай О.

Наш адрес:

220073, г. Минск, ул. Колышрийская, 62
Тел.: (8017) 254 69-18; 254 69 47; 254 69-87факс:
254 69 25

e-mail books @ aniiillcja.helpak.minsk.hy

Содержание

ВВЕДЕНИЕ
3

ГЛАВА I.

СМЕРТНАЯ КАЗНЬ И ЕЕ МЕСТО В СИСТЕМЕ
УГОЛОВНЫХ НАКАЗАНИЙ ФЕОДАЛЬНОГО ПРАВА
РОССИИ (IX — XVII ВВ.) 7

1. Смертная казнь как уголовное наказание (IX—XIV вв.) 7
2. Осуществление смертной казни в XV — конце XVI вв. 16
3. Смертная казнь в системе карательных мер Российского
государства в XVII веке 22
ГЛАВА II.

ФОРМИРОВАНИЕ ИНСТИТУТА СМЕРТНОЙ КАЗНИ
В РОССИИ В ПЕРВОЙ ПОЛОВИНЕ XVIII ВЕКА 32

1. Практика применения смертной казни в первой
четверти XVIII в. 32
2.
Правовое закрепление смертной казни во второй
четверти XVIII в. 49
ГЛАВА III.

СМЕРТНАЯ КАЗНЬ И ЕЕ МЕСТО В КАРАТЕЛЬНОЙ
ПОЛИТИКЕ РОССИИ (ВТОРАЯ ПОЛОВИНА XVIII СЕРЕДИНА
XIX В.) 63

1.
Законодательная практика применения смертной
казни во второй половине XVIII в. 63
2. Высшая мера наказания в первой половине XIX в.