Агате Несауле (англ. Agate Nesaule; род. 1938) - латышская писательница, пишущая на английском языке. Профессором-эмеритус в университете Висконсина (английская и американская литература).

Агате Несауле родилась в 1938 году в латышском городе Нитауре в семье лютеранского пастора. В конце Второй Мировой войны семья бежала в Германию, оказавшись в советской зоне оккупации. Позже им удалось достичь зоны оккупации западных союзников, а в 1950 году перебраться в США. Опыт проживания в лагерях беженцев и пострадавшей от войны (пост-травматическое расстройство, стресс) повлиял на творчество Несауле. В университете Висконсина Несауле была профессором по английскому языку и гендерным исследованиям. В 43 года развелась с мужем, а в 47, после посещения психологов, принялась писать автобиографическую книгу "Женщина в янтаре" (Исцеление от травмы войны и изгнания; ориг. A Woman in Amber. Healing the Trauma of War and Exile). Она была опубликована в 1995 году и переведена на латышский, немецкий, шведский, датский языки. В 1996 году стала почетным профессором (эмеритус) в университете Висконсина. После этого она сосредоточилась на своей писательской карьере. В 2009 году вышла ее вторая книга In Love with Jerzy Kosinski.

источник
lv.wikipedia

Леда777 про Несауле: Женщина в янтаре [A Woman in Amber. Healing the Trauma of War and Exile] (Биографии и Мемуары, О войне, Антисоветская литература) 02 12
Книга читается на одном дыхании. Она написана пронзительно и мощно бьёт по воображению читателя. Это воспоминания, личный опыт автора, пережитый с семи до двенадцати лет скитаний по лагерям для беженцев. И далее – как всю жизнь этот опыт отзывался в поступках и восприятии главной героини-автора. Я читала и плакала вместе с ней.
Но чем дальше от войны и первых послевоенных лет, чем глубже в мирную жизнь Америки, тем сильнее что-то восставало во мне, что-то в книге вызывало отторжение. Автор и сама обращает внимание на постоянные внутренние противоречия латышских беженцев, поселившихся в Америке, на свои собственные противоречия. Это зацикленность на собственной персоне, крайняя степень эгоцентризма, и при этом постоянное чувство вины за это, постоянное убеждение себя, что ничего не стоишь. Книга глубоко психологична, она пытается объяснить, каким образом страшный опыт проецируется в дальнейшую жизнь, как люди собственными руками строят свою жизнь как отражение бывшего страха, казнят себя снова и снова, не осознавая, чтО делают. С некоторых пор я верю, что далеко не всегда достаточно надавать человеку по щекам и сказать: «Возьми себя в руки, тряпка!», чтобы он смог справиться со своими демонами (или тараканами). Есть вещи в сознании и подсознании, над которыми человеческий разум не властен. Это так.
Но что именно было самым страшным в жизни героини? Голод? Страх гибели или унижений? Да, это страшно, но ни с автором, ни с её семьёй ничего конкретно ужасного не произошло, и слава богам. Из её воспоминаний я поняла, что самое страшное (хоть она сама этого не осознаёт) – это отсутствие любви, девочка постоянно чувствует недостаток любви со стороны родителей. Родители заняты выживанием, это естественно, и это то следствие войны, которое больше всего сказалось на этом изломанном поколении. Отчуждение, стремление к смерти, отсутствие полноценного общения и взаимопонимания, ощущение безысходности. Красной нитью по книге проходит эпизод, когда мать, решившая, что все население на данном клочке Германии русские солдаты хотят расстрелять, тащит дочь (Агату) вперёд со словами «Лучше мы будем первые, куда страшнее смотреть, как расстреливают других и ждать своей очереди». Мать ошиблась, никого не расстреляли. Но с тех пор дочь думает, что мать хочет от неё избавиться, она перестала чувствовать себя защищённой, отказалась от материнской любви. Девочке семь лет. Неужели мать не могла объяснить ей, почему она так поступила? Нет, матери по большому счёту всё равно.
«Изгнание», вынесенное в заголовок книги – ложь. Это самая большая ложь, которая есть здесь наряду с небольшими искажениями, навеянными стереотипами, – это не относится к личному опыту автора, перенесённому в книгу с искренностью и глубиной, берущими за душу. Семья бежала – бежала со страхом и ненавистью, сначала из России после революции, потом из Латвии, когда Советские войска в 1944 году освобождали эту страну от нацистов. Когда девочка говорит, что в равной степени не любит фашистов и коммунистов – она лжёт. Они спокойно жили в оккупированной Гитлером Латвии, а потом сбежали не куда-нибудь, а именно в Германию. Вопросов здесь больше нет. Все эти слёзы по утраченной родине не больше, чем лицемерие, эти прочувствованные горсточки земли с родины – лицедейство. При условии, что автор умудрилась забыть родной язык, на котором говорила 17 лет. Возможно, отсутствие способности любить относится к тем последствиям войны, о которых я говорила выше. Она не одна в своих заблуждениях, и я рада, что наконец поняла эту прослойку эмигрантов-латышей, которые вернулись в страну после распада СССР (или не вернулись, но ведут пропаганду на новых местах обитания). Их опыт и взгляды глубоко не понятны ни латышам, остававшимся на родине, ни тем более представителям других народов, так или иначе оказавшихся здесь на ПМЖ.
Ещё одна фразочка, заставившая меня иначе смотреть на книгу: «…в 1944 году последовали годы русской оккупации. (Русская армия ушла из Латвии только в 1994 году, но немало бывших военных и других русских живут там до сих пор.)» Я нутром чую, что наряду с припиской издателя «Книга рекомендуется для изучающих латышскую литературу в школах и вузах» и при условии наличия книги на русском языке, это не что иное как попытка загадить мозг молодому русскоязычному поколению. Тем более что на волне «обретения независимости и самосознания» особо отпетые латыши называли оккупантами абсолютно всех, независимо от того, в каком году человек приехал в Латвию.
Несколько сумбурно, но это те впечатления, которыми я посчитала нужным поделиться.